Во дворце холодно и тихо. Жена Гарольда, королева Алдита, остается в своих покоях, и о ее присутствии можно судить лишь по печальным песням арфы, которые слышны в тишине ночи. После Рождества мы перестали получать из Кентербери заказы на гобелены и на вышивку платьев, и я остаюсь дома, дожидаясь вестей с севера, которые очень медленно доходят до нас. Мне трудно много писать, когда на сердце лежит тяжесть, а без Одерикуса приходится экономить куски кожи, которые приносит Мэри. Я молюсь о благополучии монаха, хотя он уехал, даже не попрощавшись со мной.
3 апреля 1066 года
Ночь за ночью в черных небесах над страной пламенеет меч. Люди пребывают в ужасе, полагая, что огонь в небе есть знак того, что Бог гневается на нового короля, который взял корону, и своим пылающим мечом будет мстить и сеять среди нас смерть за преступление Гарольда.
От Одерикуса по-прежнему никаких вестей. Я боюсь, что Гарольд узнал о его предательстве и изгнал священника. Я хорошо помню Одерикуса, о чем не осмеливалась писать прежде. Сама не знаю, почему так получилось, ведь многое из написанного мной очень опасно. Быть может, дело в том, что Мирра называет меня посланцем и просит мудро использовать мое умение. Уж не знаю, мудро ли я поступаю, когда пишу все это, но сердце подсказывает мне, что я все делаю правильно.
Прошлым летом, когда солнце еще стояло высоко в небе, я шла по тропинке мимо ручья из дворца домой, и мне довелось встретить Одерикуса. Мы и раньше встречались в месте, где на берегу растут ивы. Он любил там сидеть, возможно, молился.
Некоторое время мы шли бок о бок, но мне показалось, что его что-то смущает. Я знала — на сердце Одерикуса лежит тяжесть, и спросила, не хочет ли он поведать о своих печалях.
Все дело в ковчеге, сказал монах. Он чувствует, что предал свой сан, когда вынул из него мощи. Я спросила, предал ли он свой сан или своего Бога, ведь мне казалось, что для него христианская вера, владеющая его душой, не совпадает с предметом его поклонения. Однако Одерикус считал, что эти вещи нельзя разделить. Тогда я спросила, можно ли сравнить любовь, которую он испытывает к королеве, с любовью к Богу? Разве это не любовь к Богу на земле? Он в ответ лишь покачал головой, словно подобные мысли не имели отношения к его странной вере.
Я видела ковчег, поскольку он однажды тайно приносил его во дворец, чтобы показать Эдите. Она сказала, что должна посмотреть на него, прежде чем сделать рисунок для гобелена. Одерикусу было легко это сделать — ведь про тайник в Кентербери знали только он и аббат. Он принес его в башню, завернув в тонкую ткань, и ковчег видели только королева Эдита и я.
Мне никогда прежде не доводилось видеть подобной работы — ни в покоях королевы, ни в дворцовой часовне. Это золотое хранилище сделано в других землях, викингами. Лишь они умеют ковать золото так, словно выполняют работу для жилища богов.
Когда Одерикус достал ковчег, не только я, но и миледи лишились дара речи. Ковчег стоял на мягкой ткани шерстяной мантии, и в его инкрустированной самоцветами крышке отражался свет горящих свечей.
Ковчег совсем небольшой, размером с два каравая хлеба, и его крышка изогнута, как у бельевого сундука. На крышке с каждой стороны изображены золотые кресты, а между ними — сотни блистающих самоцветов. Я узнала янтарь из северных гор, рубины, жемчуг и сапфиры. Самоцветы создают изящные узоры, подобно богато вышитой ткани.
У основания ковчега имеется надпись — руны, которые я не смогла прочитать. Каждая руна сделана из осколков разных самоцветов.
Королева Эдита прочла для меня надпись — ведь она знает много разных языков.
Здесь
Посланец нового королевства,
Который пришел, когда эта земля была нечестивой,
И построил империю Бога
В камне и в поклонении людей.
Пусть все, кто прикасается к этому ковчегу, говорят правду.
* * *
26 апреля 1066 года
Стало известно, что Тостиг отплыл по северной реке Хамбер с флотом из шестидесяти кораблей, угрожая землям Эдвина из Мерсии. На севере люди очень сильно настроены против королевского брата, и эрл Эдвин сумел собрать тысячи воинов из каждого графства, чтобы остановить его вторжение. Простые люди винят во всем Гарольда — какой же он король, если не способен подчинить себе собственного брата? После смерти Эдуарда из Фландрии доходят слухи о бесчинствах Тостига и разрушениях. Он готов на все, чтобы отомстить брату за изгнание и кражу короны, которая по праву принадлежала Этелингу.
Должно быть, Тостиг сильно переживает из-за смерти Эдуарда, ведь ему не позволили находиться рядом с королем в последние часы его жизни. Теперь, будучи противником короля Гарольда, Тостиг может легко объединиться с другими врагами короны, а их немало. Следует ожидать, что Тостиг предложит союз Вильгельму Нормандскому, чья жена Матильда является сестрой его жены Джудит. Пока нам ничего не известно о том, как отреагировал Вильгельм на коронацию Гарольда и что стало с клятвой, которую дали Гарольд и Вильгельм, а также как Гарольд осмелился надеть корону, зная, что станет врагом сразу двух самых яростных воинов континента — Вильгельма Нормандского и Харольда Хардраада из Норвегии.
Эдгар Этелинг, лишившийся своих защитников — Тостига и миледи, — словно призрак, бродит по каменным коридорам. Кажется, он остается на границе миров ребенка и мужчины — тоскует по ласке матери и мечтает о теле взрослого воина. Я видела его снова, когда он рано утром сидел у окна на каменной лестнице. Он вспомнил нашу предыдущую встречу и кивнул мне. Мне хотелось обнять его и сказать, что все будет хорошо, но не мне быть фамильярной с принцем, да и не могу я произносить то, во что сама не верю.
23 июня 1066 года
Большого праздника по случаю летнего солнцестояния не было, и мы с Джоном вновь оказались в разлуке в наш день — а ведь прошло двадцать лет с тех пор, как мы впервые поцеловались. Однако мой муж ускакал на север вместе с гвардией короля Гарольда. В канун летнего солнцестояния я оставила Джеймса и маленького Джона с Мэри, решив, что им будет лучше праздновать без меня и моих горестей, и отправилась в лес, намереваясь посидеть в ореховой роще, где мы теперь так редко бываем с Джоном. Я не могла понять, почему так тяжело на сердце, ведь нам и прежде грозила опасность. Я могу перенести мысли о любых трудностях, но мне страшно даже подумать о том, чтобы жить без мужа. Конечно, глупо тревожиться заранее и портить страхами и тревогами даже одну минуту в день.
Погода стоит чудесная. Наконец-то наступило настоящее лето, дни стали длинными, и дети ложатся спать поздно.
Не успела я зайти подальше в лес, как услышала голоса, и тут же стала двигаться бесшумно, как учил меня Джон на случай встречи с диким зверем. Конечно, я не хожу в лес охотиться, как это делают мужчины. Мне нравится наблюдать за живыми существами, пока они меня не заметят и не убегут. Мне доводилось видеть оленей, кабанов и зайцев, диких лошадей и даже медведя.