— Почему? Ты надеялась, что удачно изобразишь восторг невинной девушки? Ты действительно очень убедительно сыграла девственницу. Но я-то знал, какова ты на самом деле. И твои трюки меня не убедили.
— Это не были… — Неожиданно Чармиан замолчала.
— Ну, ну, — насмешливо произнес Джеффри, — зачем было утруждать себя ложью? Ты скорее всего не была девственницей и тогда, много лет назад.
— Ты ведь не потрудился узнать этого, — горько отозвалась Чармиан. — И не меня ты ожидал тогда, а мою двоюродную сестру.
— Да, она от меня не отставала несколько недель. А для меня секс тогда был чем-то вроде спорта, и я не…
— …Задумывался, с кем им заняться, — прервала его Чармиан. — Тебе было все равно. Что же изменилось сейчас?
Она отвернулась и внезапно замерла, почувствовав, как близко подошел он к ней. Одной рукой он обнял ее за талию, а другой повернул голову так, чтобы она смотрела ему в глаза.
— Нет, мне не все равно, — хрипло произнес Джеффри. — Настолько не все равно, что я сгораю от нетерпения заняться с тобой сексом. И это желание, словно исчадие ада, преследовало меня все эти годы.
Чармиан задрожала так, что долго не могла выговорить ни слова.
— Это неправда… Та ночь…
— Та ночь ничего не значила, — покачал он головой. — У тебя было много мужчин, сейчас ты получишь еще одного.
К ужасу Чармиан, тело против ее воли отозвалось на его желание. Ей казалось, что это невозможно. Ведь она просто ненавидела этого безжалостного человека. Но Джеффри уловил ответную реакцию.
Гроза, так долго собиравшаяся, наконец разбушевалась. Раскаты грома, сопровождаемые вспышками молний, оглушили Чармиан. Она безвольно опустила руки и безнадежно замерла, когда его теплые руки легли на ее талию.
— Ты всегда можешь передумать, — заметил Джеффри, деловито расстегивая ей лифчик. — Скажи лишь слово, и я потребую выплату долга от твоей бабушки.
— Я не могу этого сделать! — собрав все силы, крикнула Чармиан. — Ты не мужчина, ты вообще не человек!
Судорожными движениями она попыталась прикрыть грудь. Она прилагала все усилия, чтобы не распалять его, сопротивляясь, чтобы не доставлять ему удовольствие видеть ее ужас.
Но лицо ее вспыхнуло, а грудь, помимо желания, затвердела. Она уже испытывала возбуждение и презирала себя за это, но ничего не могла поделать. Один взгляд Джеффри на ее обнаженное тело заставлял это тело трепетать, хотя душа содрогалась от отвращения. Она лишь надеялась, что не придет в экстаз от его прикосновений, как той ночью. Тогда все было не так.
— Поразительно! — с издевкой проговорил Джеффри. — Как тебе это удается? Должно быть, это профессиональный секрет. Ты сама снимешь все остальное или мне это сделать?
— Мне все равно, как ты поступишь, — зло сказала Чармиан. — Я для тебя и пальцем не пошевелю.
— Нет?.. Помни, ты сама выбрала!
Джеффри сжал ее в объятиях и повлек к кровати.
Чармиан стало нечем дышать. Она дрожала, как в лихорадке, покрываясь холодным потом.
— Теперь уж ничего не изменишь, — насмешливо произнес Джеффри, укладывая Чармиан на кровать и наваливаясь на нее.
Она уставилась в какую-то точку поверх его плеча, стараясь не замечать полуобнаженное тело Джеффри, не вдыхать жаркий запах его кожи.
— Сейчас освободимся и от этого! — услышала она голос Джеффри. Его пальцы безжалостно сдирали с нее тонкие облегающие брючки.
Джеффри насмешливо взглянул ей в лицо. На него смотрели огромные ярко-синие глаза. В них застыло такое отчаяние, что на мгновение ему стало не по себе. Но ничто уже не могло его остановить.
Чармиан судорожно всхлипнула и закрыла глаза, боясь, что из них потоком хлынут слезы.
Она чувствовала прикосновение его пальцев к бедрам. Господи, хоть бы это поскорее кончилось! Но он не торопился, получая наслаждение от ее унижения, как обещал.
Чармиан вздрогнула, когда почувствовала его теплое дыхание на груди, и замерла, когда его губы коснулись ее тела. Она попыталась оттолкнуть его голову, но было слишком поздно. Его губы уже страстно прижались к ее соску.
Теперь Чармиан сосредоточилась лишь на том, чтобы не дать эмоциям захлестнуть ее. Она боролась изо всех сил с желанием погрузить руки в его волосы, прижать его голову к своей груди. А это желание было намного сильнее, чем в ту ночь. Ведь теперь она знала, какой восторг может дать ей Джеффри.
Лицо Чармиан пылало от стыда и негодования. Слезы тихо катились из-под опущенных ресниц.
Какое удовольствие испытал бы Джеффри, узнав, что заставил ее почувствовать себя оскорбленной, растоптанной!
Его губы коснулись другой груди, и Чармиан пришлось вцепиться руками в край кровати, чтобы удержаться от желания обнять его.
Теперь его теплое дыхание касалось ее живота. Он соскользнул вниз и, стаскивая с нее трусики, покрывал поцелуями низ ее живота. Уж лучше бы она разделась сама!
Да, он умело выбирал способы наказания. Он был слишком опытен, чтобы не понимать, какие эмоции вызывают в ней его действия.
Руки его теперь были на ее обнаженных бедрах. Она изо всех сил напряглась, чтобы не двигаться в такт его движениям. Но стоило ей лишь чуть-чуть расслабиться, как ее бедра сами просто подались к его рукам.
— Замечательно! — проговорил Джеффри, на минуту отрывая руки от ее бедер. — Но я предупреждал тебя: не изображай неискушенную новобрачную в ее первую ночь. Твои эротические уловки прелестны, но я-то тебе не верю.
Эти жестокие слова лишили Чармиан последних сил. Уже не сдерживаясь, она закричала:
— Я ничего не изображаю! — Слезы хлынули неудержимым потоком, и она, глотая их, с трудом продолжала: — Я ничего не знаю ни о каких уловках. Я просто хочу, чтобы это все поскорее кончилось. Ты понимаешь? — рыдала она, судорожно сжимая кулаки.
— О да, понимаю! Ты просто не хочешь, чтобы я прикасался к тебе вот так. Верно?
И теплые пальцы снова коснулись все еще дрожащих бедер, предательски побуждая ее тело тянуться к его рукам.
— Так? — продолжал он страстным шепотом.
Он не спускал глаз с лица Чармиан, в то время как его руки безжалостно заскользили к ее лону.
— Так?.. — Его мягкий голос обволакивал ее. И когда его губы коснулись треугольника волос у лона, ее тело будто пронзила молния.
— Нет, нет! — молила Чармиан.
Но он не реагировал ни на ее возгласы, ни на попытки оттолкнуть его.
Она не смела взглянуть туда, где сейчас покоилась его темная голова: между ее дрожащими раздвинутыми ногами.
Прикосновения его губ и пальцев были такими нежными, словно он не испытывал к ней никаких чувств, кроме любви. В его движениях не было никакой агрессии, никакого насилия. Словно он не думал о том, что хочет лишь унизить ее. А ее тело, ненавистное тело жаждало нежности, которую он дарил ей.