…Задолго до христианской эры семь сотен тысяч наиболее ценных книг, написанных на пергаменте, папирусе, воске, а также на терракотовых табличках, камне и дереве были собраны со всех частей древнего мира и помещены в специально приготовленное для этого здание в Александрии. Это волшебное хранилище знаний было уничтожено тремя пожарами. Уцелевшее от пожара, устроенного Цезарем (это знаменитое сожжение было устроено, чтобы сжечь вражеский флот в гавани), погибло около 389 года н. э. от рук христиан согласно эдикту благочестивого императора Феодосия, приказавшего разрушить Серапиум, храм, посвященный Серапису, в котором хранились древние книги. Этот пожар, судя по всему, погубил библиотеку, преподнесенную Марком Антонием Клеопатре. Но есть свидетельства, что не все свитки и манускрипты, пропавшие в пожарах Цезаря и от рук разрушителей в 389 году, а также уничтоженные по приказу арабского военачальника Амру, на самом деле погибли. По всей вероятности, спасенные книги были спрятаны где-то в Египте и в Индии. Есть вероятность, что часть из них попала в библиотеки византийских царей и в хранилища греческих монастырей. Так, греческий монастырь Полихрон, означающий «многомудрый» был духовной колыбелью Константина-Философа, известного как Кирилл Просветитель. Не из книжных ли хранилищ Полихрона была вынесена русская грамота? Из «паннонского жития» святителя известно, что во время миссии в Хазарию Кирилл видел книгу, написанную русскими письменами. Это было в Корсуне, нынешнем Херсонесе. После того как в 1453 году пал Константинополь, сокровища Полихрона и византийских царей могли быть переправлены в Москву, Третий Рим. Но до тех пор, пока древние источники не будут найдены, современный мир останется в неведении относительно великих философских и мистических истин.
«Дерзай, Сандра!
Кент».
Сашка очнулась, чувствуя, как громко и грозно стучит ее сердце, словно внутри нее проснулась и расправляла крылья вещая птица. Может быть, весь ее короткий путь и невероятное везение, встретившее ее здесь, в Москве, было лишь ступенью к главному: удивительной, бесценной находке, которая ожидает своего часа в подземельях у Кремлевской стены?
Любая тайна жаждет быть раскрытой. На старинных «философских» гравюрах рядом с книгой художники изображали песочные часы, как намек, что время раскроет тайну закрытой книги. Сашка радостно волновалась при одной мысли о тайном книгохранилище. Воображение рисовало ей сотни древних рукописей, ведь и «Слово о полку Игореве» было найдено, вернее обретено случайно в стенах Псковского Мирожского монастыря. Полуистлевший свиток был выкуплен у пропойцы-сторожа. Скрытная Клио, муза истории, умалчивает о «цене» рукописи.
Несколько месяцев, прошедших после посещения острова Огненный, Сашка потратила на розыск следов земного бытия Петра Митяева. В редкие свободные вечера она объезжала столичные и областные адреса Митяевых. Сегодня ей предстояло посетить очередную квартиру, и что-то подсказывало ей, что на этот раз попадание будет «прямым». Ее путь лежал в убогий спальный микрорайон с названием Метрогородок. Пригородный поселок с таким названием возник еще до войны, в том месте, где зеленые волны Лосиного острова разбивались о пустыри, городские свалки и «нахаловки». Путь был дальний, и Сашка, чтобы сберечь время и не трястись на разболтанном трамвае, вызвала Илью.
— Будешь «брать на калган» честных граждан? — скептически поинтересовался Илья.
Он остался в машине, а Сашка, сверив адрес, поднялась на третий этаж обшарпанной трущобы.
— Здравствуйте, извините за беспокойство, — привычно бормотала Сашка, — я разыскиваю родственников Петра Митяева.
Если замок не щелкал перед ее носом в первые секунды, то, как правило, следовали робкие намеки на возможное наследство или завещание троюродного дядюшки.
На этот раз ее пропустили без вопросов. Испитой, с опухшим сизым лицом, но при этом трезвый дядька в трениках с оборванными штрипками проводил ее в комнату. Узнав, что она журналистка, искренне обрадовался:
— Вот и о Митяеве вспомнили. Сколько я спорткомитету золота добыл… Хоть бы кто-нибудь приехал, спросил: «Как живешь, Митяев? Не надо ли чего?»
Оказалось, что перед Сашкой восседает не кто иной, как сам Георгий Митяев, мастер спорта и чемпион юниорского класса. Под рваной майкой и штанами с лампасами корчилось некогда атлетическое тело бывшего чемпиона. Жора оказался прямым потомком узника, умершего на руках Кости от туберкулеза.
Извиняясь за свой непрезентабельный вид, он рассказал, как когда-то чуть было не стал чемпионом России среди юношей по спринту, но древний змей-искуситель нагнал его и ужалил в пяту. Победоносной борьбе с зеленым змием помешала нестойкость натуры, вытекающая, по мнению Жоры, из уголовного прошлого его отца.
— Медали, кубки… Все потерял, все, — разводил он руками на обшарпанные стены. — Ничтожный я человек.
— А что, Жора, пожалуй, можно было бы и статью про тебя написать, в Госкомспорте бы прочли, вспомнили бы о заслуженном человеке. И фотографий нащелкать с медалями и кубками. Ты кому их продал-то?
— Да не продал я, а отдал на хранение, — заговорщицки подмигнув, сознался Жора. — Будут деньги, сейчас же выкуплю. Бабулька тут у нас есть одна, Алена Ивановна. Зелье по ночам варит. Настоящий паук, все под себя, в свою паутину. А мы, как мушки барахтаемся, последнее ей несем. А она только зубками: хрусь-хрусь.
— Сколько нужно денег, чтобы все выкупить?
Выразительные глаза Жоры загадочно блеснули.
— Да немного, совсем немного. По-старому выходило… Ну короче бутылок пять первача…
— Ну так пойдем, выкупим.
— А вот этого не надо! Она чужих не пускает. Дай денег, сестренка, я сам к ней сбегаю.
Через полчаса Жора явился с позвякивающими сумками.
— Не отдает, сука, — проскулил он. — Так я и затарился с горя.
— Где она живет, эта Алена Ивановна?
Жора неопределенно махнул рукой.
— Илюша, выручай, — Сашка связалась по мобильному с Ильей. — Сумеешь охмурить Алену Ивановну?
— Это ту, которую Раскольников кокнул, так и не сумев договориться?
— Кто там? — раздался из-за двери хриплый старушечий голос.
— Акция «Чистый хлам! А теперь мы идем к вам», — слащаво пропел Илья, им же выдуманный слоган.
Похоже, реклама вышибла у населения последние мозги. Две соседние дверки чутко приоткрылись, а из нужной им пещеры высунулась вяленая старческая головка. Отжав плечом хлипкую дверь, Илья вломился в квартиру самогонщицы. Сухонькая, как ящерица, старушонка шмыгнула в комнату и заняла оборону.
— Милиция, обыск! — завопил Илья. — Капитан Мормышкин!!!
Смахнув на пол остатки вечерней трапезы, он уселся за стол и взялся за «протокол»:
— Значится, так, содержание притона, самогоноварение, статья такая лет на пять потянет. Ну что ж начнем, прошу понятых, начинаем обыск с конфискацией.