Привлекательные женские лица то и дело мелькали в нарядной толпе, заполнившей улицы маленького городка Французской Ривьеры. Но Рафаэля де Соузу интересовала только одна женщина — с тех самых пор, как он впервые увидел ее в Лондоне. Красавица супермодель Лейла Сантьяго по-прежнему возбуждала в Рафаэле такое же страстное желание, как и пять лет назад, когда они только поженились. Прошедшие годы ничего не изменили.
Как обычно, шестое чувство предупредило его о появлении Лейлы, хотя он знал, что увидит ее, ждал этого момента, был готов к долгожданной встрече душой и телом.
Еще до свадьбы они договорились не спешить с рождением детей. Оба были молоды и амбициозны, мечтали о блестящей карьере, хотели в полной мере насладиться жизнью и, особенно, обществом друг друга.
Они добились того, к чему стремились.
Или почти.
Успех Лейлы, как и его собственный, превосходил все ожидания. Только за прошлый год она успела дважды объехать земной шар, снимаясь для обложек глянцевых журналов. Рафаэль делил время между обязанностями технического консультанта на съемках фильма и разработкой суперсовременной модели смартфона. А цену вопроса иллюстрировал тот факт, что он мог пересчитать дни, проведенные с женой, по пальцам одной руки. Честно говоря, это был всего лишь один незабываемый уик-энд на тропическом острове Аруба, где проходила очередная фотосессия Лейлы. Тогда Рафаэль попытался было начать разговор о детях, но не успел. Драгоценные моменты счастья наедине выпадали слишком редко, чтобы тратить их на разговоры.
— Мы обсудим это, когда встретимся на кинофестивале во Франции, — обещала Лейла, скользя губами по упругим мышцам его живота.
Через мгновение Рафаэль забыл обо всем, погрузившись в упоительный мир эротического наслаждения, о котором так долго мечтал. У них давно не было такого жадного, жаркого, безудержного секса. Только прижимая Лейлу к сердцу, сливаясь с ней, он испытывал ощущение внутренней цельности и гармонии.
Ночная идиллия закончилась слишком быстро. На восходе солнца Рафаэль уехал, услышав напоследок от Лейлы обескураживающую новость: график ее съемок изменился, она не сможет сопровождать его на свадьбу сводного брата Натаниэля. Разочарованный, обиженный, на прощание он лишь коротко бросил:
— Что ж, увидимся во Франции.
За неделю, которую им предстояло провести на Ривьере, он намеревался убедить Лейлу в том, что настало время создать настоящую семью. Конечно, дни будут посвящены бесконечным мероприятиям и встречам, зато ночи останутся им двоим. На сердце потеплело от мысли, что Лейла родит ему детей, и они, наконец, заживут уютным общим домом, которого у Рафаэля никогда раньше не было.
Его детство получилось одиноким. Мать любила его, но не могла уделять ему достаточно внимания. Ей приходилось работать на износ с утра до вечера, чтобы сын не голодал. Воспоминания Рафаэля о жизни в крошечной квартирке в Вулферстоне до сих пор отдавали горечью и унижением. Он вздохнул свободно, только когда вырвался оттуда. Переехал в Лондон, а после свадьбы с Лейлой купил пентхаус в престижном районе Рио — подальше от места, где вырос. Но в роскошных апартаментах не чувствовалось домашнего комфорта и доброй энергии, которых ему всегда не хватало. Рафаэль мечтал о просторном доме в окружении природы — идеальных декорациях для беззаботного детства, мысленно рисовал семейное гнездо, теплое и безопасное, наполненное любовью. Он хотел дать своим детям то, чего сам был лишен отцом-аристократом.
Лейла в полной мере разделяла желание мужа иметь большую дружную семью. Рафаэль надеялся, что ничто не помешает им совсем скоро приступить к осуществлению этих планов.
Он не спускал глаз с жены, которая плавной походкой приближалась к нему в окружении репортеров. Горящий взгляд жадно ласкал знакомые черты, готовый полыхнуть страстью, подобно лесному пожару. Так было всегда. Желание вспыхивало мгновенно с неукротимой силой, когда он встречал Лейлу после разлуки. Сердце переполняли чувства, слишком глубокие, чтобы выразить их словами. Рафаэль боялся отвести от жены взгляд или просто моргнуть из опасения, что прекрасный мираж тут же растает без следа.
Его жена была ослепительна.
Под яркими вспышками фотокамер она неторопливо шла к нему по набережной Круазетт. Рафаэль знал, что чарующая улыбка на губах не предназначена кому-то лично, она адресована всем и каждому из армии ее преданных поклонников.
Лейла отличалась редкой фотогеничностью, знала, как добиться максимального эффекта, и не упускала малейшей возможности показать себя с самой выигрышной стороны. А почему бы нет? Она воплощала мечту. Мужчины жаждали заняться с ней любовью, женщины стремились подражать ей.
Соблазн. Искушение. Совершенство.
Золотистые вьющиеся волосы пушистым облаком обрамляли лицо, украшавшее обложки глянцевых журналов с той поры, когда ей только исполнилось тринадцать. Со временем большеглазая девочка-подросток, сенсационно ворвавшаяся в модельный бизнес, выросла в красавицу. Алое шелковое платье облегало высокую грудь и под легким дуновением морского бриза льнуло к изящному изгибу бедра. Рафаэль не сомневался, что каждое плавное движение, каждый шаг длинных ног в убийственных босоножках на высокой шпильке точно рассчитаны и отрепетированы. Он уже представлял, как эти сильные, безупречной красоты ноги будут сжимать в постели его бедра в порыве страсти.
Короткое свидание в марте только обострило тоску и напомнило, как он скучал без нее весь прошедший беспокойный год. В разлуке он почти физически ощущал прикосновение пальцев и губ к ее нежной шелковистой коже, возбуждающий аромат тела, ласки, доводящие их обоих до безумия.
Рафаэль заметил мелькнувшее на мгновение смятение в глазах Лейлы, когда она остановилась перед ним и прижала ладони к его груди привычным движением, многократно продублированным фотографами. Обняв жену за талию, он притянул ее к себе уверенным жестом собственника. Мягкие губы Лейлы манили его, и Рафаэль наклонился, чтобы коснуться их. Он едва успел почувствовать вкус легкого приветственного поцелуя, но зато отметил дразнящий аромат духов. Вероятно, именно их Лейла собиралась рекламировать на фестивальной премьере фильма, который назывался так же, как и парфюм, — «Обнаженные души».
Вот уж чего не скажешь о Рафаэле и Лейле.
Если в постели их тела сплетались в экстазе и близость была безраздельной, то своих демонов каждый держал под замком. Так повелось с первого дня знакомства. Рафаэль никогда не рассказывал о страданиях, выпавших на долю внебрачного и отвергнутого сына Уильяма Вулфа. Лейла старалась не думать об анорексии, от которой чуть не погибла в ранней юности. Рафаэль подозревал, что психологически — если не физически — она так и не оправилась от болезни до конца. На секунду ему почудилось, что он заглянул в огромные ореховые глаза тринадцатилетней девочки, когда-то потрясшие мир. Рафаэлю стало трудно дышать.