Комната была раза в три меньше "тронного зала". Она не имела ни окон, ни вентиляции. Как и в семейном склепе, здесь пахло камнем, землей и тлением. Помня о вспышках, которые видел, лежа на пороге маленькой передней, я ожидал, что эта комната будет хорошо освещена. Однако я ошибся: тусклого света едва хватало, чтобы различить очертания двух стоящих рядом абсолютно черных гробов. Один из них был заметно больше, и его украшало знамя с изображением крылатого дракона. Рассмотреть второй гроб я не успел. Моим глазам предстало более впечатляющее зрелище.
Перед гробом стояло создание с лицом девочки-школьницы и цветущим телом молодой женщины. Я сразу понял, что вижу юную супругу покойного герра Мюллера. Платье на ней было расстегнуто и приспущено к талии. Голова фрау Мюллер склонилась набок. Как и фарфоровая кукла, ее хозяйка оказалась брюнеткой. Длинные волосы струились по перламутрово-розовым плечам, частично прикрывая грудь. Но ее нежная кожа блекла в сравнении с белоснежной, мягко сияющей кожей другой женщины, стоявшей рядом с ней.
Этой красавицей была моя сестра. Она не успела сбросить погребальные одежды, в которых я видел ее в склепе. Но на ней они обрели элегантность бального платья. Припав губами к розовой шее фрау Мюллер, Жужанна нежно сосала ее кровь. Одной рукой она обнимала немку за талию, другая, сложенная чашей, находилась чуть ниже пышной груди несчастной жертвы. Прядь иссиня-черных волос Жужанны ниспадала со лба и терялась в складках одежды фрау Мюллер, напоминая струйку темной крови.
За спиной Жужанны, у стены, стоял алтарь высотою в половину человеческого роста. Он был покрыт черной материей. Стоявшая на алтаре черная свеча освещала разложенные там предметы: золотую чашу, серебряный нож с черной, испещренной письменами рукояткой и перевернутую каменную пентаграмму [37] .
Лицо фрау Мюллер ничего не выражало, словно она находилась во сне. Алые губы были чувственно изогнуты. Чуть запрокинув голову, она тихо стонала. Похоже, женщина испытывала одновременно боль и наслаждение.
Я довольно шумно вздохнул, отчего глаза сестры сразу же открылись. Фрау Мюллер вскрикнула и дернулась – на этот раз явно от боли и страха. Однако ее сопротивление было вялым – она по-прежнему оставалась во власти чувственного экстаза и не открывала глаз. Будто предугадав короткую вспышку сопротивления, Жужанна сильно сдавила ей грудь, после чего взглянула на меня.
Губы, подбородок, даже шея сестры были перепачканы ярко-красной кровью. Кровь струилась и из двух маленьких ранок на шее немки. Один алый ручеек стекал по ее груди прямо в подставленную руку соблазнительницы, другой, пока сестра не подняла голову, пропадал у нее в волосах.
Восставшая из гроба Жужа смотрела на меня горящими глазами. В них не было ничего, кроме животного голода, а взгляд полыхал свирепостью львицы, кровавому пиршеству которой осмелились помешать. Сестра не узнала меня; ни на лице, ни в глазах не мелькнуло даже проблеска каких-то человеческих чувств. Должно быть, она сочла меня вполне безвредным и потому сразу же вернулась к своей жертве. Блеснули острые зубы; я видел, как они вонзились в шею немки и углубили ранки. Фрау Мюллер отчаянно завопила и забилась в руках сестры, но Жужанна уже приникла губами к ранкам и начала сосать кровь.
Фрау Мюллер мгновенно затихла.
Первой моей мыслью было броситься спасать эту живую куклу. С прежней Жужанной я легко бы справился. Но я уже прочувствовал на себе силу вампира и потому решил вернуться в зал и отыскать оброненный револьвер. Меня остановила чья-то рука, опустившаяся на плечо.
– Аркадий, не мешай ей.
Я оглянулся. Рядом стоял В. – уже не карающий ангел, а совершенно обыкновенный живой человек, говоривший со мной отцовским голосом и глядевший на меня отцовскими глазами. В правой руке он держал отцовский кольт.
Не раздумывая, я вырвал у него оружие и бросился к сестре. Жужанна продолжала свое страшное пиршество, обняв жертву обеими руками. Я подбежал сзади и приставил холодное дуло револьвера к шее сестры так, чтобы выстрел не задел немку.
– Жужа, умоляю тебя, прекрати!
Жужанна продолжала пить кровь своей жертвы.
Она лишь негромко зарычала и чуть приоткрыла глаза. В них я увидел чувственное наслаждение, звериную сытость и надменное отсутствие страха.
– Ради всего святого, остановись! – закричал я, хотя прекрасно знал, что все мои просьбы напрасны.
Я сомневался, что револьвер окажется действенным оружием против вампирши, но все-таки нажал курок... Раздался выстрел. Отдача отбросила мою руку назад, от едкого порохового дыма у меня защипало в горле и в носу, глаза начали слезиться.
Жужанна пошатнулась. Прекрасное лицо исказилось от ярости, однако ее руки по-прежнему крепко держали жертву. Дым рассеялся. В шее сестры зияло черное отверстие, оставленное пулей, и из него хлестала ярко-красная, горячая кровь. Не ее кровь, а несчастной немки.
Я думал, что Жужанна ослабеет и упадет, но мои надежды не оправдались. Рана почти сразу перестала кровоточить и... начала затягиваться. За считанные секунды от отвратительной дыры не осталось даже воспоминания, если не считать маленького пятнышка пороховой гари. Жужанна опять приникла к шее фрау Мюллер и возобновила прерванную трапезу.
Я бросился к сестре и попытался силой оттащить ее от жертвы, в глубине души понимая, что и это делаю больше для успокоения совести. Всю жизнь я знал Жужанну хрупкой, болезненной девочкой. Она с трудом передвигалась по дому, а лестницы были для нее сущим проклятием. Помнится, когда мы с Мери приехали сюда, Жужанна едва сумела спуститься к нам с крыльца. И вот эта слабая Жужанна, одной рукой удерживая свою жертву, другой ударила меня.
Легким движением она отшвырнула меня к стене. Выпавший револьвер покатился по полу, но сам я все же сумел устоять на ногах. Привалившись к стене, я тихо застонал. Не от боли, а от своего полного бессилия.
Я был не в состоянии спасти жизнь молодой немке. Мне оставалось лишь смотреть, молча роняя слезы, как Жужанна высасывала из нее жизнь. Приближающаяся смерть фрау Мюллер еще больше взбудоражила мою сестру. Она пила кровь, громко и жадно чавкая. Так продолжалось, пока жертва не испустила протяжный стон и не обмякла. Жужанна подхватила ее на руки, словно новорожденного младенца, и торопливо стала всасывать в себя остатки крови. Наконец фрау Мюллер испустила громкий предсмертный хрип и затихла.
В., с молчаливым одобрением следивший за этой отвратительной сценой, подошел к Жужанне и отобрал у нее тело немки.
– Довольно! Ты уже насытилась. Избыток тебе только повредит, особенно теперь, когда она мертва.
Лоб Жужанны покрывали капельки пота. С губ капала кровь. Она не стала перечить. Лениво, будто сытый зверь, который собирается после трапезы вздремнуть где-нибудь на солнышке, Жужанна опустилась на холодный пол перед алтарем и закрыла глаза.