До чего же я ненавидела тогда зеркала! Все они показывали тщедушную девочку с болезненно бледным лицом. Я почти не выходила на солнце, а лес и горы видела только из окон. Я ненавидела острые черты своего лица, излишне крупный нос с горбинкой и огромные карие глаза, жаждавшие любви. Разве кто-нибудь мог полюбить меня такой? И если бы некрасивое лицо было моим единственным недостатком! Оно служило лишь уродливым дополнением к телесным увечьям – ссохшейся, вывернутой ноге и искривленной спине, отчего одно мое плечо заметно возвышалось над другим.
Я и сейчас ненавижу зеркала, но уже по иной причине: они не желают показывать произошедших со мной перемен. Сколько бы я ни стояла перед зеркалом, оно будет упрямо отражать пустоту. Как же мне хочется увидеть и прекрасное лицо, и удивительной красоты тело, наряженное в модное платье! Мною восхищаются, но сама я лишена этой возможности. Те, кто с восторгом смотрит на меня, едва ли поверят, что всего несколько месяцев назад я была жалкой калекой. Теперь же у меня сильное, стройное тело с совершенными формами и идеально прямая спина. Возможно, я – самая прекрасная женщина в мире. Для подтверждения моего предположения не требуется зеркало, ибо свою правоту я вижу в глазах мужчин.
Кто же превратил гадкого утенка в прекрасного лебедя?
Это сделал Влад, которого я по своей тогдашней наивности считала отцовским дядей. В свое время он поклялся никогда не совершать превращение над кем-либо из его семьи. Влад нарушил клятву из любви ко мне. Я всегда открыто восхищалась им, правильнее сказать, я обожала его и никогда этого не скрывала. Влад сумел разглядеть мятущуюся душу, плененную в увечном теле.
Один его поцелуй пробудил меня к новой жизни, но за нарушение договора он заплатил потерей власти над разумом моего брата. Влад пошел на громадный риск: он знал, что Аркадий обязательно попытается бежать. Само существование моего благодетеля оказалось под угрозой.
Тем не менее Влад, не колеблясь, заплатил эту высокую цену и стал моим возлюбленным. Он нежно и ласково ухаживал за мной, постепенно разжигая во мне любовный огонь, а потом искусно провел меня над пропастью смерти в иную жизнь, о которой я не смела и мечтать.
Благодаря ему я стала бессмертной. Теперь я не боюсь ни старости, ни страданий (за исключением мук голода). Уродливое тело осталось в той, прежней жизни. В нынешней существуют лишь красота, чувственные наслаждения и экстаз убийства своих жертв. Смертные мужчины восхищаются мною, боготворят меня, любят и мечтают, чтобы я им отдалась.
Узнав, что в первый год после превращения я еще могу забеременеть, я не отказывала никому, кто меня домогался. Только, скорее всего, я бесплодна, и здесь Влад бессилен чем-либо помочь... Но даже если это и так, я буду предаваться любви столько, сколько захочу. Мне никто не посмеет отказать в наслаждении. Всякий мужчина сочтет за счастье быть моим любовником. Я верю: у меня будет ребенок, пусть и не мой собственный.
Да, это Влад положил конец мучениям, называвшимся моей человеческой жизнью, и подарил мне новый мир, полный блистательных чувственных удовольствий. Я не вправе относиться к нему без любви и благодарности, даже если потом он и возненавидит меня. Я всегда буду в долгу перед ним.
Влад ни в чем мне не отказывает. Ему доставляет удовольствие покупать мне наряды и исполнять мои прихоти. Он не устает любоваться моей красотой. Единственное, что разделяет нас, – это мой брат Аркадий, которого я привыкла называть детским именем Каша [5] .
Я люблю Влада за то, что он сделал и делает для меня, но за то, как он обошелся с моими отцом и братом, я его ненавижу. Дальнейшее существование Влада зависит от того, сумеет ли он поработить душу Аркадия. Точно так же, как прежде для продления жизни и поддержания сил ему было необходимо получить власть над душами моего отца, деда и всех старших сыновей в каждом поколении Цепешей.
Однако договор запрещал Владу делать вампирами кого-либо из близких. Я уже писала: он дорого заплатил за мое превращение. Но еще большую цену ему пришлось заплатить за бессмертие Каши, ибо теперь он заперт в своих владениях и в ближайшие четверть века не сможет их покинуть.
Влад и сам говорит, что у него есть не более двадцати пяти лет. За это время он должен уничтожить моего несчастного брата, иначе мы оба лишимся бессмертия, силы, красоты и... погибнем. Поскольку Владу никак не покинуть Трансильванию, он вынужден рассчитывать на помощь других, включая и меня.
Двадцать пять лет... Но брат всегда был мне самым близким и верным другом. Разве я могу допустить, чтобы с ним стряслась беда?
Остается лишь тешить себя надеждой, что через четверть века мне надоест эта блистательная жизнь и я достойно уйду из нее. Для Влада же подобный исход абсолютно неприемлем. К тому же вдруг Аркадий еще раньше обретет силу и уничтожит моего спасителя и первого возлюбленного? Каша искренне верил, что любит меня, но в отличие от Влада в его чувстве ко мне было слишком много жалости и сострадания. Влад же единственный, кто не относился ко мне как к увечной.
Но если я не помешаю планам Аркадия (по правде говоря, я сама направила брата туда, где из него сделают серьезного и опасного противника), что будет со мной? Влад меня сотворил, и если погибнет он – мой бог, – погибну и я. Или нет? А вдруг он лжет, утверждая, что наше существование взаимосвязано?
Единственное решение – защищать их обоих, пока это в моих силах.
Меня не покидает страх, поскольку мне известен нрав Влада. Если он узнает правду о венских событиях, то непременно расправится со мной. Сам он не в состоянии меня уничтожить, но он всегда сможет поручить это кому-нибудь из смертных, падких на деньги... Здесь я не совсем права. Чтобы погубить вампира, нанятый человек должен обладать недюжинным умом и определенными навыками. Тут не сыграешь на обыкновенном человеческом корыстолюбии. Но рано или поздно Влад найдет такого человека, если... если только мой брат не опередит его, сделав то же самое.
Впрочем, чего я боюсь? От меня Влад ни за что не узнает подробности нашего разговора с братом, от самого Каши – тем более. Бедняжка Дуня в это время спала и ничего не слышала.
Как мне не хотелось возвращаться в Трансильванию! Расставаясь с Веной, я плакала. Меня словно изгоняли из рая, полного красоты, роскоши и всевозможных удовольствий. Будучи смертным человеком, я не могла проехать в экипаже и нескольких минут, поскольку дорожная тряска сразу же отдавалась болью во всем теле. Мне было не выдержать даже поездку в Бистриц. А Вена оставалась для меня недосягаемой мечтой, чудесной сказкой, которую рассказывали отец и Аркадий.
И наконец я сама попала в эту сказку, окунулась в ее волшебство. Ах, эти шумные, запруженные народом улицы, изысканные наряды, кондитерские, где пирожные похожи на драгоценные камни, восхитительные театры. А что за люди наполняют эти театральные залы!.. Их теплые тела безупречно вымыты, они источают аромат духов, облачены в восхитительные вечерние туалеты и украшены драгоценностями. Они приятнее пирожных и гораздо вкуснее. Сидеть рядом с ними, вдыхать их удивительный запах – запах молодой, сильной крови, дополненный ароматом неведомых мне блюд и тонких вин, ощущать биение их горячих сердец... Как же все это меня завораживало и опьяняло!