– Благодарю за комплимент.
Невзирая на мой ироничный тон, у меня задрожали руки, однако я тут же уверил себя, что они просто озябли.
Видимо, Аркадий хотел ответить на мою колкость, но подавил это желание и спокойно проговорил:
– Сейчас вам придется точно и беспрекословно выполнять все мои распоряжения. Понимаю, это вам не по вкусу. Вам не терпится броситься в логово Влада и потребовать, чтобы он вернул вашего сына. Но это может кончиться вашей гибелью, а то и кое-чем похуже. Влад – не просто вампир. Он еще и садист. При первой возможности он заставит тех, кто вам дорог, мучить вас, а затем по его приказу вы поменяетесь ролями. Ослушаетесь меня – и поражение вам обеспечено. Поняли?
– Понял, – ответил я.
Честно говоря, я понимал только одно: мои сын и брат где-то совсем близко, и, чтобы побыстрее добраться доних, я был готов кивать и соглашаться абсолютно со всем, что он скажет.
Аркадий толкнул дверь, и мы очутились в замке. Я глубоко вздохнул и едва не закашлялся. Аркадий обернулся и предостерегающе покачал головой. Воздух, попавший в мои легкие, был начисто лишен кислорода. Похоже, внутренние помещения уже много лет не проветривали. Помимо затхлости, мой нос ощущал жуткое зловоние. В мозгу сразу возникла картина: повара, взявшиеся готовить обильное угощение, вдруг сбежали, оставив полусырую пищу гнить. Не знаю, насколько эта картина соответствовала действительности, но я не испытывал ни малейшего желания проверять свое предположение и был даже рад полной темноте. Единственным источником света служил Аркадий. Я следовал за ним, изо всех сил стараясь не стучать каблуками сапог по гулкому каменному полу.
Мы миновали несколько обширных помещений (не берусь гадать об их назначении и убранстве), затем начали подниматься по узкой винтовой лестнице с низкими каменными ступенями (я при своем росте спокойно перешагивал через две и даже три ступеньки). Неожиданно Аркадий остановился и, не оборачиваясь ко мне, сказал (его слова прозвучали у меня в мозгу):
"На этом самом месте я впервые встретился с вашим отцом".
Помня его приказ не раскрывать рта, я стал вспоминать страницы маминого дневника, представляя себе, как происходила эта встреча.
Аркадий торопился, но все же сделал еще одну остановку – на этот раз перед громадным портретом, написанным в византийской манере, хотя и не столь явной. По обе стороны от портрета в настенных канделябрах горели толстые свечи. С холста на меня смотрел худощавый человек с орлиным носом, черными обвислыми усами и длинными черными кудрями, ниспадавшими ему на плечи. Вначале мне показалось, будто это Аркадий, но, приглядевшись, я понял, что ошибся. У мужчины на портрете были совсем другие – изумрудно-зеленые – глаза. Наверное, художник проявил фантазию, поскольку в жизни я ни разу подобного оттенка у людей не встречал. Одеяние этого человека, шапка, украшенная перьями, да и сам холст были явно не из нашей эпохи. В нижнем углу картины я обратил внимание на щит с изображением летящего дракона, а в другом заметил, вероятно, фамильный герб весьма зловещего вида: голова здоровенного серого волка, покоящаяся на свернувшейся кольцами змее. Вспоминая записи в мамином дневнике, я решил, что это и есть граф Влад, которого одни называли Дракулой (сыном дракона), а другие Цепешем ("Колосажателем", если перевести это слово с румынского). Скорее всего, портрет был писан в ту пору, когда Влад еще не стал вампиром.
Заметив, что мой взгляд устремлен на дракона, из спины которого возвышался двойной крест, Аркадий пояснил (его слова я опять услышал внутри себя):
"Это знак Ордена Дракона. Когда-то я по глупости думал, что Орден – всего лишь тайное политическое общество".
Мы продолжили путь и оказались в центральной части замка, где окон вообще не было. Узкий коридор освещался редкими канделябрами. Одна из дверей оказалась открыта настежь. Судя по громадной кровати, комната служила спальней. В очаге полыхал огонь и весело трещали дрова. Мебель да и вообще все убранство спальни отличались едва ли не королевской роскошью, но на всем лежал отпечаток запустения. Аркадий замедлил шаг и почему-то стал двигаться крадучись. Я последовал его примеру и пошел на цыпочках. Вскоре он остановился возле другой двери, которая была лишь слегка приоткрыта.
Аркадий замешкался. Он плотно прижал руки к телу и стиснул кулаки. Комната, находившаяся за дверью, вызывала в нем явное отвращение, которое он силился преодолеть. "Уж не ведет ли эта дверь в камеру пыток?" – подумал я, вспомнив, что Аркадий назвал Влада садистом.
Наконец Аркадий открыл дверь. Мы оказались не в камере пыток, а в гостиной, ярко освещенной вполне современной лампой. Здесь тоже горел очаг, возле которого стояло три кресла с высокими спинками: два мужских и одно женское. Кресла были поставлены так, чтобы собеседники могли без труда видеть друг друга. По центру между ними находился столик с граненым хрустальным графином и такими же бокалами. Огонь придавал содержимому графина и бокалов приятный оранжевый оттенок. Два бокала были полны, и чувствовалось, что к ним не прикасались. Третий, наоборот, был почти пуст, а на стенках, вдоль верхнего края, ясно просматривались следы губ.
Вся обстановка показалась мне вполне обычной и не внушающей опасений. Аркадий весьма настороженно разглядывал опустошенный бокал. Его лицо помрачнело. Я поймал его мысль: мы и в самом деле явились слишком поздно.
Затем Аркадий повернулся в сторону закрытой двери, из-под которой выбивалась полоска света, и я услышал в мозгу его голос:
"Они уже знают, что вы здесь. Скрыть ваше присутствие никак невозможно. Но оставайтесь здесь и не входите, пока я вас не позову. И заклинаю: ни в коем случае не смотрите им в глаза. Для этого вы еще недостаточно сильны".
Я послушно встал позади него, немного сбоку. В правой руке я держал саквояж, в левой – мешочек с распятием и облаткой. Я поклялся себе, что вскоре надену второе распятие на Стефана (малыш, рассуждал я, будет у меня на руках, под защитой моего креста). Как только мы выберемся из той комнаты, я сразу же запечатаю дверь облаткой. В правом кармане лежал пропитанный эфиром платок – на случай, если придется иметь дело с живыми пособниками Влада.
Аркадий выпрямился и замер. Я знал: он готовится к нападению. Лица его я не видел, но, скорее всего, он закрыл глаза и погрузился в глубокий транс.
Неожиданно в мозгу зазвучали его слова:
"Нужное нам помещение запечатано с трех сторон черными заклятиями. Мне приготовили ловушку, но мы ее используем против Влада".
Я мысленно ответил, что понял. Аркадий одобрительно улыбнулся, но его голос оставался серьезным.
"У Влада есть пособник из простых смертных. Этот человек даже сейчас находится где-то поблизости. Я слышу дыхание, шорох одежды... На нас могут напасть отовсюду и в любой момент. Будьте настороже".
Через несколько секунд в гостиную ворвалась некая незримая сила. Из дымохода с завыванием вылетел ледяной вихрь. Он мгновенно погасил огонь, а меня, обдав холодом, припечатал к стене. Вихрь взъерошил волосы на голове Аркадия, раздул полы его плаща, но отец Стефана даже не шевельнулся. Своей величественной позой он напоминал древнеегипетские барельефы с изображениями богов. Вихрь ударил в дверь, и она с оглушительным грохотом распахнулась.