– Господин Сетос не советовал этого делать. Но чувства мои были в смятении, мной овладел гнев.
Я считала и продолжаю считать, что Менелото недобросовестно отнесся к своим обязанностям, и это стоило фараону жизни.
– Я бы дал тот же совет, что и Сетос, – проворчал Сененмут, – но в то время моего совета никто не спрашивал.
Рука Хатусу соскользнула с подлокотника и коснулась колена Сененмута.
– Менелото был посажен под домашний арест, и дело передали вам на рассмотрение.
– Проводился ли розыск Менелото? – спросил Амеротк.
– На розыски были отправлены шпионы и дозорные, но не исключено, что он может находиться среди жителей пустыни или с троглодитами в Красных землях.
Сетос встал, подвинул стул вперед и жестом пригласил Амеротка сесть. Судья сел. Чувствовал он себя неуютно, но внутренне был доволен. «Это у меня хорошо получается, – думал он, – решать задачу, анализировать полученные сведения. Но велика ли в них доля истины? И, если я потяну за ниточку, как далеко она потянется и что при этом откроется?»
– Менелото улетучился, как дым, – с усмешкой заметил Сененмут. – Хотите вина, господин Амеротк?
Судья отрицательно покачал головой.
– Я достаточно выпил во время пира.
– В зале совета вы намекали, Амеротк, что посещение фараоном пирамид Саккары имело особое Значение. Определенно, такое предположение имеет основание, оно не явилось из пустоты.
– Конечно, это не плод моей фантазии, – подтвердил Амеротк. – Помните, перед судом над Менелото я прочитал письменные показания. После великих побед, одержанных фараоном в Дельте, ничего существенного не произошло. В своих письменных показаниях Менелото указывал, что фараон ликовал по поводу своих великих побед, но после Саккары его настроение изменилось: он стал молчаливым, погрузился в свои мысли. На заседании совета это также было отмечено.
– Это правда, – согласился Сетос. – Хотя после возвращения фараона на «Славу Ра» меня вместе с другими направили в Фивы готовить встречу.
– Ваше Величество, – улыбнулся Амеротк, – но почему божественный фараон останавливался в Саккаре? Едва ли ради того лишь, чтобы взглянуть на пирамиды?
– В письме ко мне, написанном сразу после победы, он сообщал, что получил особое послание от Неропа, главного смотрителя и жреца заупокойных храмов вокруг великих пирамид в Саккаре. Нероп был одним из самых преданных слуг моего отца.
– Я слышал это имя, – сказал Амеротк. – Он ученый, занимался написанием истории Египта. Однажды я встретил его в Зале Света в храме Маат.
– Нероп заболел, – продолжала рассказ Хатусу.
– Он был очень стар. Когда божественный фараон достиг заупокойных храмов Саккары, Нероп уже умер.
– Что же произошло дальше?
– Корабль причалил к берегу, – вступил в разговор Сетос. – Командующий Омендап может подтвердить эти подробности. Божественный фараон покинул судно.
– Вы отправились на берег вместе с ним?
– Нет, я остался на корабле с визирем, Бейлетосом и другими. Божественный фараон всегда просил меня приглядывать за его главными сановниками.
– А что потом?
– Божественный фараон отправился в путь один.
Нет, – припомнила Хатусу, – его сопровождали Ипувер, Аменхотеп и отряд телохранителей, не более пяти человек. Они пробыли в Саккаре три дня.
– А Менелото? Сетос поморщился.
– Да, Менелото тоже. В его обязанности входила охрана фараона. Насколько я понял, ничего особенного не произошло. Божественный фараон остановился в доме Неропа. Он посетил храмы, святилища и гробницы предков, после чего вернулся на корабль.
– А говорил ли он кому-либо о том, что произошло?
Сетос покачал головой.
– На следующий день я отправился на другом судне в Фивы. Я вез письма для Ее Величества и других членов его семьи. Мне и другим сановникам было велено подготовиться к вступлению божественного фараона в Фивы.
Амеротк скрестил на груди руки и задумался. Он вспомнил великие гробницы и мавзолеи Саккары, возведенные сотни лет назад, как символы могущества и славы Египта. С тех пор как царский двор переместился в Фивы, Саккара, вклинившаяся между зелеными полями Нильской долины и раскаленными песками Красных земель, стала местом пустынным и медленно разрушалась. Он оказался прав в своих рассуждениях и мог вполне заслуженно гордиться собой: Тутмос, Аменхотеп и Ипувер вместе посещали те святилища. Все они умерли, а против Менелото были выдвинуты серьезные обвинения, и теперь он исчез. Или убит? Кто стоял за всем этим? Рахимер и его сторонники? А может быть, Хатусу и Сененмут? Был ли он любовником Хатусу? И началась ли их связь в то время, когда божественный фараон сражался с врагами Египта?
– Госпожа!
Хатусу прервала разговор с Сененмутом и повернулась к нему.
– Слушаю вас, господин Амеротк. Я склонна была думать, что вы уснули.
– Скажите, не писал ли вам божественный фараон о том, что его что-то беспокоит, или он, возможно, успел вам об этом сказать в те несколько минут, что вы были с ним в храме Амона-Ра?
– Я получила одно письмо вскоре после его отъезда из Саккары, – ответила Хатусу. – Он сообщало своих великих победах. Еще в письме были обращения ко мне и сыну. Он также писал о том, что с нетерпением ждет возвращения в Фивы. – Она старалась держать себя в руках, чтобы скрыть ложь. Вот и все, больше в письме ничего не было.
– Итак, что же дальше? – резко спросил Сененмут. – Теперь, господин Амеротк, мы желаем, чтобы вы расследовали все эти смерти. Об Ипуверевам известно столько же, сколько и нам. Этот человек сунул руку в мешок и был укушен змеей. Как это могло случиться, мы не знаем. Что касается Аменхотепа, – Сененмут развел руками и продолжал: – Здесь нам мало что известно, и обстоятельства его смерти вам предстоит выяснить. Мы даем вам на это наши полномочия.
Амеротк не мог не отметить про себя, что Сененмут так свободно говорил «мы» И «наши», словно были у Хатусу великим визирем, ее главным министром. Амеротк посмотрел на нее. Она встретила его взгляд с холодным спокойствием. «Ты была зловредной распутной девчонкой, – думал Амеротк. – А я из-за своей самонадеянности неверно тебя оценил. Ты еще опаснее и коварнее, чем я думал. Тебе есть что скрывать. И на самом деле ты не хочешь расследования. Это всего лишь подачка, уловка в расчете привлечь симпатии. А настоящая игра будет сыграна здесь, во дворце. Когда власть захвачена, волноваться тебе будет не о чем, а в случае поражения какое это будет иметь значение?»
– С нашего разрешения вы можете удалиться.
Амеротк встал, поклонился Хатусу и вышел из ее покоев в колонный зал. Подушки и стулья оставались на тех же местах, где их оставили перепуганные гости, беспорядок царил и на столах. Он бросил взгляд в сторону балкона и отметил, что уже стемнело. Было слышно, как снаружи бряцало оружие стражников. Он надеялся, что Норфрет уже дома. Ему представилась отрубленная голова Аменхотепа и бедняга Шуфой, который ждет его где-то у ворот.