– Верно! Сотрудники «Аэрофлота», «Эйр Франс» и других авиакомпаний откажутся принять алконавта без рефлексов. Но вспомни, самолет-то частный! Хозяин приказал, и экипаж повиновался. Чем больше денег, тем меньше проблем. Немедленно арестуй Павла Петровича Богородова! Он убийца! На его совести множество трупов в Новопольске, еще Валентина, Стелла и Игорь. Настоящая Лидия погибла случайно, таблетка для нее оказалась слишком сильной. Кстати, где ее тело?

– Павел не знает, – мрачно ответил Дегтярев, – труп прятал Карелин. Он сейчас на острове Сул, занимается похоронами «Кузьмы».

– Вот еще одно подтверждение того, что сын бизнесмена жив, – заявила я, – иначе бы папочка привез его тело в Москву.

Александр Михайлович крякнул и потянулся к телефону.

Эпилог

Обвинения против Павла Петровича развалились, словно домик поросенка, на который дунул злой волк. Никаких следов преступлений в Новопольске не осталось. Матерые адвокаты свалили всю вину за случившееся в клубе на Максима Карелина, дескать, старший Богородов прибыл в «Рокко» уже после того, как тело Лидии увезли. Стеллу никто убивать не собирался, Павел Петрович только хотел, чтобы Валентина не подняла скандала, не рассказала об адюльтере. Старшая Визжалкина скончалась от инфаркта. Яхта перевернулась случайно. Игорь Бурков жив и здоров, он вылетел в Бразилию спустя несколько дней после трагедии с новобрачными. В одном самолете с ним оказалась Елизавета Павлова, барменша из московского клуба средней руки, но что в этом особенного? В громадном «Боинге» сидела еще масса пассажиров. Тело Лидии не нашли, Максим Карелин не вернулся в Москву, с острова Сул он перебрался в Рио-де-Жанейро, и там его след, как, впрочем, и следы Игоря Буркова, затерялся. Сотрудникам Дегтярева удалось лишь установить, что поздно ночью в понедельник, за день до свадьбы издателя сын банкира приходил в клуб «Рокко», именуемый молодежью «Колбасой». Бурков разговаривал с Кузьмой, оказалось, что они с Дикси учились в одном институте и отлично друг друга знали. Гарик напился, и приятель устроил его в vip-комнате. Джонни продемонстрировал счета, из которых стало ясно: Игорь покинул номер в среду, после полудня.

– Фиг его знает, куда он поехал? – разводил руками управляющий. – Я Гарику не нянька. Дикси за него из жалости заплатил.

Добравшись до этой стадии, расследование забуксовало, а потом окончательно рассыпалось. Слабым утешением мне послужило то, что Павел Петрович снял свою кандидатуру с выборов. На этот раз у него хождение во власть не получилось.

Мне пришлось рассказать Алле о смерти Стеллы. Девочка долго плакала и отказывалась от операции, которую мы оплатили в одной из лучших московских клиник. В конце концов ее уговорила Маша.

– Не будь дурой, – сердито сказала она Алле, – Стелла была бы счастлива узнать о том, что ты стала бегать.

Операционное вмешательство прошло удачно, на период реабилитации мы забрали Аллу в Ложкино, а сегодня опять привезли в клинику. Через неделю Аллочке предстоит улететь во Францию, там она будет учиться в пансионе, перед дорогой нужно еще раз сдать анализы и проверить работу титановых суставов.

Устроив Аллу в палате, мы с Александром Михайловичем и Машей медленно шли по коридору и столкнулись с Карелием Леопардовичем.

– Здравствуйте, – без особой радости сказала я.

Психолог заморгал, потом воскликнул:

– Помню, помню! Маниакальная неприветливость, социопатия вкупе с синдромом безудержного обжорства и комплексом кастрации, осложненным неумением сочувствовать окружающим! Э… э… э… Васильева Дарья!

– Верно, – кивнула я.

– Какими судьбами вы у нас? – заулыбался Карелий.

– Приходила проведать больную, – не вдаваясь в подробности, ответила я.

– Превосходно, – похлопал меня по плечу врач, – занятия в группе не прошли даром. Вы научились думать о других. Я очень рад, что вам помог.

Маша закашлялась, я хотела распрощаться с доктором, но тот продолжал цепко держать меня за руку. Дернувшись пару раз, я спросила.

– А вы почему в хирургию заглянули?

– На консультацию, – пояснил Карелий, – помните Таисию и Тимофея?

– Конечно, их трудно забыть, – усмехнулась я.

– Они поженились! И сейчас тут лежат! Слегка повздорили! В семье разное случается, – закудахтал психотерапевт. – У него проломлен череп, у нее обе ноги в гипсе. Пустяки! А вы, заинька, не хотите походить в группу? Я сейчас как раз набираю новую.

– Извините, Петрозаводск Пумович, но мы спешим, – решительно заявил полковник.

Карелий Леопардович с огромным интересом посмотрел на Дегтярева.

– Как вы меня назвали?

– По имени. Петрозаводск Пумович, – ответил наивный Александр Михайлович.

Я с трудом сдержала смех, вот уж не думала, что приятель запомнит столь дикое имечко. Я же над ним подшутила, когда сказала, что врача так зовут.

Карелий обнял полковника за плечи.

– Понимаю вашу проблему. Глубочайшая обида на мир, стресс, ведущий к аневризме холецистита и закупорке камертонов мозжечка, отсутствие тонуса остеохондроза! Пойдемте, пойдемте. Вам необходима моя помощь! Прямо сейчас, мой бедный, глубоко страдающий друг.

Карелий потащил перепуганного Дегтярева по коридору.

– Муся, – озабоченно воскликнула Маня, – надо отбить полковника! Иначе этот Город Пумович его съест! Что за чушь он нес про камертоны, аневризму и тонус остеохондроза? Петрозаводск Тигрович нормальный?

– Нет, – мстительно сказала я, – нет, он псих, но не надо выручать Дегтярева. Полковник считал меня сумасшедшей и отдал на растерзание Карелию, пусть теперь посидит на занятиях в группе, поучится любви к окружающим!

– Муся, это жестоко! – воскликнула Маня.

– Вовсе нет, – не согласилась я, – ведь я не сообщила Леопардовичу, что Дегтярев обожает жареную картошку с грибами!

– При чем тут еда? – поразилась Маруся. – Пума Петрозаводкович не гастроэнтеролог, а психолог!

Я покачала головой.

– Вот тут ты не права! Любой врач сначала выяснит у пациента, что тот любит есть на обед и ужин, а потом навсегда запретит ему прикасаться к этим продуктам.