Так продолжалось несколько лет – до тех пор пока влюбленным не исполнилось по двадцать. В один прекрасный день Скарфинати объявил, что пора совместных занятий закончилась. Белоу должен был продолжать курс алхимии, философии и математики, в то время как Анотина начинала изучать Книгу памяти. Белоу почувствовал укол ревности: Книга памяти была последней ступенью обучения, самой важной составляющей мастерства.
И Драктон, и Анотина слушали лекции о том, что такое мнемоническая система и как с ней обращаться. Оба построили в своем воображении грубое подобие дворца памяти, пользуясь им для хранения информации. Скарфинати, однако же, не раз повторял, что это – только первый шаг. Что овладеть мнемоникой в полной степени – значит превратить память в инструмент для творчества.
– Чтобы этого добиться, – говорил он, – нужно вдохнуть в нее жизнь. Элементы памяти должны сообщаться и взаимодействовать между собой, даже когда ваш ум занят чем-то другим. Так новые идеи будут рождаться бесконечно, вам же останется лишь пожинать плоды.
Книга памяти была не чем иным, как перечнем символов и их значений. Скарфинати рассказывал ученикам, что эти символы по какой-то причине невозможно поместить во дворец памяти. Сколько он ни пытался спрятать их в мнемонической структуре, они неизменно исчезали, а значит, физическое существование книги оставалось необходимым. Открыл он также и то, что для «одушевления» мнемонической системы необходимо научиться мысленно оперировать книжными символами. Верное сопоставление знаков должно создать среду, благоприятную для зарождения мнемонической жизни, и там, где она появится, обязательно разовьется воображение. Несомненно было и то, что попытка неумелого использования символов может привести к серьезному повреждению памяти и даже рассудка.
Зная все это, Белоу чувствовал себя несколько обделенным из-за того, что ему не доверили изучение Книги. Как только Скарфинати и Анотина приступили к своим уединенным занятиям, юноша стал расспрашивать девушку о том, что ей удалось узнать. Они по-прежнему встречались по ночам, но ни в агонии страсти, ни в наступавшем потом забытьи о Книге Анотина не проронила ни словечка. А однажды решительно объявила, что, если Драктон будет продолжать свои расспросы, им придется прекратить свидания. С этой минуты тайное знание, которого он был лишен, стало для Белоу чем-то вроде любовника, с которым тайно встречалась Анотина.
От Скарфинати не укрылась внезапная угрюмость ученика. Он стал расспрашивать его, в чем тут причина. Белоу вместо ответа спросил, почему ему не позволили изучать Книгу. Старый мастер ответил юноше, что тот к этому еще не готов.
– Овладевая знаниями, ты делаешь большие успехи, – но это только начало. То, чему я тебя учу, – огромное богатство, и я не желаю, чтобы ты промотал его из-за нетерпеливости и незрелости.
– Но я готов! – воскликнул Белоу.
– Уже эти твои слова говорят об обратном, – возразил Скарфинати.
Белоу пытался забыть о злосчастной Книге и полностью посвятить себя занятиям. Он не задавал больше вопросов ни Анотине, ни учителю. Вместо этого с фальшивой улыбкой и преувеличенным рвением юноша занимался учебой. Однако мысли о Книге не шли у него из головы, постепенно сводя Белоу с ума. Он вбил себе в голову, что, закончив специальный курс, Анотина будет превосходить его настолько, что не захочет больше общаться с ним. Потом юноша вдруг решил, что Скарфинати с самого начала предназначал Анотину в жены не ему, а самому себе… Все эти раздумья имели один результат – непреодолимое желание увидеть Книгу.
Однажды ночью, когда весь дом спал, Белоу пробрался в кабинет Скарфинати. Книга лежала на письменном столе – там, где ее оставили после дневных занятий. Обложкой ей служили жесткие кожаные пластины, скрепленные тремя полосками кожи. Открыв Книгу, Белоу увидел, что страницы в ней не сшиты вместе, а просто вложены между половинками обложки. Ни в углу, ни внизу страниц не было номеров, и юноша недоумевал, каким образом Скарфинати удается помнить, на чем он остановился в прошлый раз. Текст Книги был написан от руки, черными чернилами. Ряды знаков – звездочки, круги, квадраты, цветы, следы звериных лап, капли, стилизованные небесные светила и прочие – соединялись знаком равенства с другими значками и цифрами. Белоу внимательно просмотрел каждую страницу, сопоставляя увиденное со всеми своими обширными знаниями, но к концу Книги вынужден был признать, что она не сказала ему ровным счетом ничего.
Однако юноша не мог смириться с поражением и решил стащить одну страничку. Обыскав кабинет, он нашел бумагу и чернила, после чего аккуратно исписал листок знаками – похожими на другие символы Книги памяти, но только собственного сочинения. Подделать почерк учителя ему удалось блестяще – рукой Белоу водила мысль о том, что и он отныне причастен к тайне. Выполнив подделку, он вложил ее в книгу, а страницу оригинала свернул вчетверо и спрятал в карман. После того как Книга и письменные принадлежности были возвращены на место, юноша тихонько вернулся в свою комнату. Маска вежливой любезности, которой он встретил Анотину ночью после воровства, стала, пожалуй, первым проявлением характера его будущей гениальности.
Оставаясь наедине с самим собой, Белоу подолгу разглядывал страницу из Книги памяти. Шли дни, он пытался поселить какой-нибудь из знаков в свой мнемонический дворец – в надежде, что тот наполнит его творческой силой. Ему уже казалось, что он вот-вот проникнет в смысл загадочной системы, когда однажды, обратившись к памяти за какой-то математической формулой, юноша обнаружил, что его собственный мнемонический мир медленно разрушается. Равномерный процесс забывания страшно напугал его и чуть не привел к обмороку.
Еще больше Белоу встревожился, когда понял, что сам он не в состоянии остановить исчезновение всех тех знаний, которые долгие годы собирал по крупицам. Оставался последний выход – признаться в содеянном учителю в надежде, что тот знает способ вернуть утраченные знания. Все это время Анотина чувствовала, что с ее возлюбленным творится неладное. Во время одного из ночных свиданий она спросила, не пора ли им пожениться, а потом пообещала Белоу, что, если тот потерпит еще несколько дней, она попросит Скарфинати отпустить их вдвоем на каникулы.
Едкая зависть улетучивалась из Белоу вместе с памятью. Ей на смену пришло чувство вины. Искренняя тревога Анотины, ее желание быть с ним вместе – все это явственно доказывало беспочвенность его подозрений. И вот однажды, после особенно мучительной ночи, юноша решил во всем признаться. Он робко надеялся, что если его не простит Скарфинати, то Анотина все же найдет на это силы.
На следующий день, не успев еще показаться на глаза учителю, Белоу услышал, как Скарфинати зовет его из своего кабинета на втором этаже. Поднимаясь по лестнице, юноша с замиранием сердца гадал, не раскрыто ли его преступление. Когда он оказался у дверей кабинета и робко постучал, Скарфинати откликнулся из-за двери:
– Входи.
Белоу несмело отворил дверь. За столом, перед раскрытой книгой, сидела Анотина. Девушка смотрела прямо перед собой, глаза ее были пусты, челюсть безвольно отвисла. Книга была открыта на подделанной Белоу странице. Скарфинати нигде не было видно. Он исчез из Репараты навсегда.