— Стража!
Уже через несколько секунд воины императора взбежали по лестнице и ворвались в комнату, обескуражив своим появлением охрану прелата.
— Вы отказываетесь повиноваться императору? Если это так, я прикажу схватить вас по обвинению в измене, наказание за которую, как вам известно, — смерть, — заявил де Молесм.
По телу епископа пробежала дрожь. Он с отчаянием посмотрел на своих охранников, надеясь, что они вмешаются. Но они стояли не двигаясь.
Паскаль де Молесм обратился к Балдуину, который с удивлением смотрел на происходящее вокруг него.
— Господин, прошу вас приказать его преосвященству пойти со мной в церковь святой Марии и передать мне Мандилион, который я затем доставлю вам во дворец.
Балдуин поднялся и, стараясь выглядеть как можно более величественно, подошел к епископу.
— Господин де Молесм действует от моего имени. Вы пойдете с ним и отдадите ему Мандилион. Если вы не подчинитесь этому приказу, мой верный слуга Влад отведет вас в дворцовую темницу, откуда вы уже никогда не выйдете. Однако я предпочел бы в ближайшее воскресенье снова увидеть вас, проводящего церковную службу…
Больше он ничего не сказал. Дело было сделано, и, уже больше не глядя на епископа, он твердым шагом покинул комнату в сопровождении своих воинов, уверенный, что вел себя как настоящий император.
* * *
Влад, человек гигантского роста, подошел к епископу, готовый выполнить приказ императора. Его преосвященство осознал, что сопротивляться больше нет смысла, и, подавив свою уязвленную гордость, обратился к де Молесму.
— Я передам вам Мандилион и поставлю об этом в известность Папу Римского.
В сопровождении воинов и под внимательным взглядом Влада они проследовали в церковь святой Марии. Там, в серебряном ковчеге, хранилась святая реликвия.
Епископ открыл ковчег ключом, висевшим у него на шее, и, уже не в силах сдержать слезы, достал Священное Полотно и протянул его де Молесму.
— Вы совершаете святотатство, за которое Бог вас покарает!
— А скажите мне, какая кара постигнет вас за то, что вы уже продали множество святынь ради собственной выгоды, не спрашивая при этом разрешения у Папы Римского?
— Как вы смеете обвинять меня в подобных безобразиях?
— Вы — епископ Константинополя, и вам следовало бы знать, что здесь не происходит ничего, о чем не стало бы известно во дворце.
Де Молесм аккуратно взял Священное Полотно из рук епископа, который опустился на колени, безутешно плача.
— Я советую вам, ваше преосвященство, успокоиться и действовать исходя из здравого смысла, которого у вас хоть отбавляй. Постарайтесь не допустить возникновения конфликта между империей и Римом, от которого не выиграет никто. Вы можете поссориться не только с Балдуином — вы можете поссориться с королем Франции. Подумайте об этом хорошенько, прежде чем что-то предпринимать.
* * *
Император ждал прихода де Молесма, нервно расхаживая из угла в угол. Его охватили противоречивые чувства: с одной стороны, он был озабочен тем, что пришлось поссориться с епископом, с другой стороны, он был рад, что сумел проявить свою императорскую волю.
Красное кипрское вино помогло ему уменьшить тяжесть этого ожидания. Он уже пожелал спокойной ночи супруге и детям и отдал строгий приказ стражникам никого к нему не пускать, кроме де Молесма.
Вдруг император услышал за дверью звук поспешных шагов. Он тут же распахнул дверь в надежде увидеть де Молесма.
Да, это действительно был он, его сопровождал Влад. Держа в руке сложенный Мандилион, начальник императорской канцелярии с самодовольным видом вошел в комнату.
— Тебе пришлось применить силу? — робко спросил Балдуин.
— Нет, господин. В этом не было необходимости. Его преосвященство проявил благоразумие и передал мне эту святыню по доброй воле.
— По доброй воле? Я тебе не верю. Он напишет Папе Римскому, и Иннокентий, чего доброго, еще отлучит меня от Церкви.
— Этого не допустит ваш дядя, король Франции. Вы думаете, Иннокентий станет конфликтовать с Людовиком? Он не осмелится ссориться с королем Франции из-за Мандилиона. Не забывайте, что Мандилион предназначается именно для короля Франции, а еще не забывайте, что сейчас эта святыня принадлежит вам, более того, она никогда не принадлежала Церкви. Ваша совесть может быть спокойной.
Де Молесм протянул Священное Полотно Балдуину, и тот с явной робостью положил его в богато украшенный ларец, стоявший рядом с его кроватью. Затем, повернувшись к Владу, он строго-настрого приказал ему не отходить ни на шаг от ларца и, если потребуется, защищать его даже ценой собственной жизни.
* * *
В соборе святой Софии собрался весь императорский двор. Уже не было ни одного придворного, который бы не знал о конфликте между императором и епископом, да и до простого люда дошли слухи об этом.
В пятницу верующие, придя в церковь святой Марии помолиться перед Мандилионом, увидели лишь пустой ковчег.
Среди верующих нарастало возмущение, однако, понимая всю сложность ситуации, в которой оказалось государство, никто не осмеливался упрекнуть императора. Кроме того, все люди дорожили своими глазами и ушами, которых в случае конфликта с властью нетрудно было и лишиться. Было, конечно, жаль утратить Священное Полотно, но еще больше не хотелось потерять собственные глаза или уши.
Пари было традиционным развлечением жителей Константинополя. Пари заключались по малейшему поводу, что уж говорить о таком, как противостояние императора и епископа. Как только стало известно о возникшем вокруг Мандилиона конфликте, стало заключаться невероятное количество пари. Одни делали ставки на то, что епископ придет проводить церковную службу, другие — что он откажется ее проводить и что из-за этого вспыхнет война между папским престолом и Балдуином.
В напряженном ожидании венецианский посол поглаживал себе бороду, а посол Генуи не спускал глаз с двери собора. Обоим послам было бы весьма на руку, если бы Папа Римский отлучил императора от Церкви, но осмелится ли Иннокентий ссориться с королем Франции?
Балдуин вошел в базилику во всем блеске пышных императорских одеяний, в сопровождении придворной знати, в том числе и начальника императорской канцелярии Паскаля де Молесма. Балдуин проследовал к трону, украшенному золотыми и серебряными пластинками, установленному в почетном месте базилики, и сел на него. Затем он окинул взглядом своих подданных, стараясь, чтобы никто не заметил сковывавшей его напряженности.
Секунды потекли, словно часы, однако точь-в-точь в предписанное время появился его преосвященство епископ Константинополя. В облачении епископа он торжественно прошел к алтарю. По базилике пробежал шепот, однако император, сидя на своем троне, оставался невозмутимым.
Де Молесм, готовясь к этому событию, решил, что они подождут епископа несколько минут и если тот не появится, то вместо него службу проведет другой священник, которому за это щедро заплатили. Однако месса прошла, как обычно, в проповеди епископа звучали призывы к согласию между людьми и взаимной терпимости. Император причастился из рук епископа, так же как и императрица, и его дети, да и начальник императорской канцелярии подошел к епископу, чтобы получить причастие. Придворные поняли значение происходящего: Церковь решила не вступать в конфликт с королем Франции. По окончании церковной службы император устроил банкет, на котором подавали всевозможные яства и вино, привезенное из Афин. Это было крепкое густое вино с сильным сосновым запахом. Балдуин пребывал в прекрасном расположении духа.