— Альфонсо, дорогой!
— Я здесь, Санча! Наконец-то я здесь! Теперь мне никогда не придется расставаться с тобой!
Его придворные рысцой подъехали к нам.
— Могу я немного побыть наедине с братом? — любезно поинтересовалась я.
Они молча повиновались и отъехали назад, к медлительным повозкам.
Я прижалась щекой к щеке брата.
— Альфонсо, — прошептала я ему на ухо, — я счастлива видеть тебя, но ты не должен заключать этот брак.
Альфонсо недоверчиво рассмеялся.
— Санча, — произнес он громко, — боюсь, сейчас неподходящее время и место для такого разговора.
— У нас не будет других времени и места. Как только мы прибудем в Ватикан, мы уже не сможем говорить свободно.
Я говорила с такой настойчивостью и жаром, что Альфонсо посерьезнел.
— Но я уже связал себя обязательствами. Если я разорву договор сейчас, это будет недобросовестно, трусливо…
Я вздохнула. У меня было мало времени, чтобы доказать свою правоту, а мой брат был очень доверчив. Как мне побыстрее раскрыть ему всю степень вероломства, свидетельницей которого я оказалась?
— Порядочность здесь неуместна. Тебе известны стихи арагонских поэтов о Лукреции, — сказала я.
Я ощущала себя виноватой. Что почувствовала бы Лукреция, если б знала, что я говорю ее предполагаемому мужу?
— Послушай…
Альфонсо покраснел. Он прекрасно понял, на что я намекаю.
Я процитировала Санназаро:
— Hie jacet in tumulo Lucretia nomine, sed re Thais: Alexandri filia, sponsa, nurus.
Это была эпитафия, предназначенная для Лукреции: «Здесь покоится та, кому имя Лукреция, а по сути — Таис: дочь Александра, жена и невестка». Должно быть, Пантсилея или еще кто-то рассказал о кровосмесительной связи Чезаре и Лукреции, поскольку даже в Неаполе и Испании поэты начали писать язвительные стихи о ней. Скажем, в этом автор сравнил ее с египетской грешницей, впоследствии сделавшейся святой, Таис, которая раскаялась в совершенном кровосмешении.
Мне не нужно было говорить, что эти слухи правдивы. Альфонсо достаточно быстро соображал, чтобы понять, почему я процитировала эти строки.
— Санча, — быстро произнес он негромким, напряженным голосом. — Даже если все обвинения в ее адрес истинны, я не свободен. Я поклялся сделать это ради блага Неаполя. К ней сватались другие, связанные с Францией, а мы не можем допустить, чтобы его святейшество подпал под французское влияние. Без поддержки Папы Арагонский дом обречен. Новый король Франции уже объявил себя правителем наших земель; нам необходимо привлечь Папу на нашу сторону, на случай нового вторжения.
Я изо всех сил постаралась не выказать боли; нельзя было допустить, чтобы свита Альфонсо что-то заподозрила.
— Ты не понимаешь! Тебе придется следить за каждым своим шагом. Они убийцы, — прошептала я, мило улыбаясь, как будто мы обсуждали чудесную погоду.
— Как и большинство правителей, в том числе и наши родственники, — парировал Альфонсо. — Санча, разве я не обаятелен?
— Ты — самый обаятельный мужчина, какого мне доводилось встречать. Ну, почти.
Альфонсо попытался снова вызвать у меня улыбку, но я была преисполнена отчаяния.
— Я очарую даже Борджа. Я завоюю их доверие. Я не глупец. Я не дам им причины избавиться от меня. А этот брак принес нашей семье значительную выгоду — герцогство Бишелье. — Он помолчал, потом весело произнес, пытаясь развеять мое смятение и вернуть мне радость: — Что, Лукреция так жестока? Она будет плохо обращаться со мной? Или она настолько уродлива?
— Нет, нет и нет.
Я жалобно вздохнула, понимая, что потерпела поражение. Предотвратить этот брак было невозможно.
— Ты писала, что вы с ней подруги. И ты, насколько я вижу, до сих пор жива.
— На свой лад — да.
Я замолчала. Лукреция действительно была очень добра ко мне.
— Значит, она — не бездушное чудовище. А я здесь не для того, чтобы судить ее. Я буду хорошо обращаться с ней и буду ей хорошим мужем, Санча. Я не могу придумать более надежного способа склонить на свою сторону ее отца и Чезаре.
Я погладила его по щеке.
— Ты просто не можешь быть другим мужем, братик. Молю Бога, чтобы ты был осторожен.
Я въехала в город вместе с Альфонсо. Чезаре ждал его перед Ватиканом. Кардинал Валенсийский держался одновременно и радушно, и сдержанно. Он явно оценил этого мужчину, который мог нежелательно повлиять на его сестру, и я уверена, что у него были основания беспокоиться. Я же изо всех сил старалась не выказывать терзавшего меня смятения.
Наконец мы спешились; моего брата повели по ступеням Ватикана во дворец, а там — в тронный зал, где его уже ожидал восседающий на троне Александр, облаченный в белоснежный атлас. На груди у Папы висел тяжелый золотой крест, усеянный алмазами.
Рядом с ним на бархатной подушке сидела Лукреция. Она, подобно своему жениху, была одета в светло-голубое — в шелковое платье с серебряной отделкой, с корсажем, расшитым жемчугом, и в головном уборе того же цвета. На щеках ее играл румянец, золотистые локоны рассыпались по плечам; в этот момент Лукреция казалась почти красавицей. Увидев Альфонсо, она просияла; несомненно, она была очарована им с первого же взгляда.
Александр и сам казался очарованным. Он расплылся в улыбке и воскликнул:
— А вот и жених, новый герцог Бишелье! Добро пожаловать, Альфонсо! Добро пожаловать в семью, дорогой сын!
Вот видишь, Лукреция, слухи не лгали: твой будущий муж и вправду на редкость красив!
Альфонсо почтительно преклонил колено, дабы поцеловать папскую туфлю. Как только с этой формальностью было покончено, Александр сошел с трона и положил руки на плечи своему будущему зятю.
— Ну будет, будет. Мы приготовили славный обед, но я думаю, что нам не стоит объедаться, ведь завтра нас ждет свадебный пир!
Он рассмеялся, и Альфонсо улыбнулся. Тем временем Лукреция поднялась с подушки и спустилась по ступеням. Когда она приблизилась, Альфонсо поклонился и поцеловал ей руку.
— Мадонна Лукреция, — сказал он, — вы сияете, словно звезда в ночи. Ваша красота затмевает все вокруг.
Только мой брат мог говорить с такой искренностью, чтобы эти слова прозвучали убедительно.
Лукреция хихикнула, словно девчонка; Александр, заслышав столь приятные слова, радостно заулыбался. Он обнял Альфонсо за плечи, и они во главе процессии направились в папские апартаменты, где уже ожидал накрытый стол. Лукреция с мечтательным видом двинулась следом. За нею шел Чезаре с любезным выражением лица и пронзительным взглядом. Последней шла я, нацепив на лицо застывшую улыбку.
Венчание состоялось в Зале святых, там же, где был заключен злополучный брак Джованни Сфорцы. Гостей было немного, по большей части — ватиканские придворные и некоторые кардиналы.