— Я с ней не общался, хотя постараюсь передать ей ваши слова.
— Но кто же прислал вас?
— Старый друг вашей семьи. Он уверял, что вы его знаете. Его зовут Руджиери. А теперь, герцогиня, позвольте мне удалиться, ведь чума быстро распространяется. Клянусь Богом, вы не проведете здесь больше ни одной ночи. Так что желаю всего хорошего, крепитесь.
— Непременно, — ответила я.
Однако как только в коридоре затихли шаги, я ударилась в слезы. Я плакала, потому что нашел меня и пожалел Козимо, почти посторонний человек, потому что помощь оказал он, а не тетя Кларисса. Я подняла с пола кружевной платок, утерла глаза и вдохнула запах цветов.
Я убедила себя, что Крыло ворона убережет меня от чумы и освободит из заточения, и решила всегда держать его при себе.
Но в то утро французский посол не пришел за мной. И днем никто не явился. Я сидела с другими девочками, шила саваны и была так возбуждена и рассеянна, что много раз укалывала иглой пальцы. К вечеру прекрасное настроение увяло. Что, если повстанцы не собираются потворствовать королю Франциску, как это представлялось господину ла Рошу?
Настала ночь. Я прямо в одежде легла на кровать подле Томмасы и уставилась в темноту, ловя каждый шорох. Минуло несколько часов, прежде чем я увидела снаружи свет лампы. Я поспешила в коридор и наткнулась на сестру Виолетту. Та слегка улыбнулась, заметив мое нетерпение, и жестом пригласила следовать за ней.
Когда мы оказались в ее келье, она надела на меня монашескую одежду и зимний плащ.
— Куда я еду? — попыталась я выяснить.
— Даже не представляю, дитя мое.
Сестра проводила меня к двери, выходившей на улицу. Должно быть, с другой стороны услышали наши шаги; раздался мужской голос:
— Она с вами?
— Да, — отозвалась сестра Виолетта и отворила дверь.
На мужчине был тяжелый плащ, на поясе — длинная сабля. За ним стояло четверо всадников.
— Сюда. — Мужчина протянул мне руку в перчатке. — Не открывайте лицо, идите быстро. Не привлекайте к себе внимание. Это опасно.
— Куда вы меня ведете? — заупрямилась я.
Он шевельнул усами.
— Скоро узнаете. Дайте мне руку. И больше никаких вопросов.
Я неохотно протянула ладошку. Он подсадил меня на лошадь, вскочил в седло позади меня, и мы отправились в путь вместе с его людьми.
Ночь была безлунной и холодной. Мы двигались по пустым улицам. На стук лошадиных копыт стены откликались эхом. Я пыталась сообразить, куда мы направляемся, но шерстяной капюшон ограничивал видимость.
Поездка продлилась всего четверть часа. Мы остановились у деревянной двери в каменной стене. Значит, меня просто заточат в другой монастырь. Я запаниковала, сунула руку под одежду и нащупала свой черный талисман.
Мужчина спешился и опустил меня на землю. Другой солдат забарабанил в тяжелую дверь. Через мгновение дверь тихо отворилась. Солдат втолкнул меня внутрь и запер за мной дверь.
Запах уксуса был таким терпким, что я зажала пальцами нос. Капюшон упал вперед и совершенно закрыл мне лицо. Чья-то холодная рука схватила меня и оттащила подальше от крепкого аромата. Спотыкаясь, я сделала несколько шагов и откинула капюшон.
Передо мной полукругом стояли двенадцать монахинь, высокие, грациозные, их черные облачения сливались с темнотой. Я видела только их лица, подсвеченные лампами. Дюжина улыбок, двадцать четыре добрых глаза.
Ко мне подошла самая высокая монахиня. Она была крепкой, широколицей, средних лет.
— Милая Катерина, — сказала она. — Я аббатиса, мать Джустина, Медичи, как и ты. Когда ты родилась, меня выбрали твоей крестной матерью. Добро пожаловать.
Не опасаясь чумы, она открыла мне свои объятия, и я к ней прильнула.
Крыло ворона не подвело: я оказалась в раю, в окружении ангелов, а именно в бенедиктинском монастыре Сантиссима-Аннунциата-делле-Мюрате. В этом святом месте служили женщины благородного происхождения. Большинство из них являлись родственницами Медичи, и лишь некоторые поддерживали новую республику.
Монастырь был построен и содержался на деньги Медичи, что было заметно по широким коридорам и элегантным помещениям. В ту ночь мать Джустина привела меня в мои новые комнаты. От страха и изнеможения подробностей я не заметила, увидела лишь большую кровать с толстым одеялом и пышной подушкой. Пока служанка меня раздевала, я послушно стояла, сжимая в руке камень и глядя на спокойную молчаливую женщину. Затем она наполнила ванну горячей водой, вымыла меня и надела на меня чистую ночную рубашку из мягкой шерсти. Я тут же сунула камень в карман. Потом женщина указала мне на тумбочку возле кровати, где стоял поднос с сыром и хлебом. Жадно поев, я упала в постель. Служанка положила мне в ноги нагретый кирпич и подоткнула вокруг одеяло. Впервые за зиму я перестала дрожать.
Я спала, зажав в руке свой талисман. На следующее утро я проснулась и обнаружила, что нахожусь в просторной комнате с мраморным камином и резными деревянными панелями на стенах. Сквозь высокое арочное окно лился медовый свет. Я посмотрела на большой стол и мягкие стулья. Их темно-зеленая бархатная обивка совпадала по цвету с занавесками и покрывалом на кровати. Одну из стен украшал крупный золотой филигранный крест, под ним стояла скамеечка с мягкой обивкой, на такие преклоняют колени во время молитвы.
На другой стене, напротив камина, висело несколько книжных полок. Мое внимание привлек том на нижней полке — темно-коричневый переплет и вытисненное золотом заглавие. Я спрыгнула с кровати и взяла в руки тяжелую книгу.
Фичино. «De Vita Coelitus Comparanda». «Стяжание жизни с небес», то самое издание, что лежало на коленях Пьеро. Узнав его по трещинам на коже, я пришла в восторг и громко рассмеялась. Я оглядела полки, надеясь отыскать еще какие-нибудь жемчужины, спасенные из дворца Медичи, однако ничего не нашла, зато увидела два других сочинения с заглавиями, написанными рукой Фичино.
Тут в дверь постучали. Вошли две женщины и монахиня. Женщины принесли ванну, а пожилая монахиня в очках тепло мне улыбнулась. Она была пухленькой, осанка и речь выдавали ее знатное происхождение. Монахиня держала небольшой поднос, а на нем — стакан и блюдо со сладостями.
— Duchessina, — весело сказала монахиня. — Рада, что вы уже оценили свою библиотеку. В другом крыле есть библиотека побольше, но мы перенесли некоторые книги сюда, чтобы доставить вам удовольствие. Меня зовут сестра Николетта. Если вам что-нибудь будет нужно, спрашивайте. Вот вам немного сладостей и вина, вам следует взбодриться, пока не начался завтрак. Вы наверняка наголодались в последнее время. Потом постараемся окончательно избавить вас от блох.
Duchessina — маленькая герцогиня. Это милое и уважительное приветствие вызвало у меня улыбку. Я положила руку на фолиант Фичино и, позабыв о манерах, спросила: