* * *
В тот день Алехандро так и не встретился с Кэт, которой послал записку, отменив первый урок игры в шахматы. Он должен был ждать возвращения Мэттьюза и портного Рида, которых нужно было сразу же устроить на временное жилье, а сэр Джон ожидал их к закату.
Проверяя, все ли готово в маленькой часовне, молодой врач пытался предугадать, останется ли кто-нибудь из них жив. За стенами Виндзора погибла уже половина населения, и было бы странно, если бы ни один из них, ни портной, ни солдат, не соприкоснулись с болезнью. Один Бог знает, кому повезет, а кому нет. Молча Алехандро взывал к Господу, молясь о пощаде обоим.
«Но когда чума пройдет, в моих услугах здесь не будет надобности. Мне нечего будет делать в Виндзоре. Те, кто будет обязан мне жизнью и здоровьем, забудут о моих стараниях. И я никогда больше не увижу леди Троксвуд».
Он вспомнил о Кэт, которая в столь нежном возрасте, не зная, что с ней будет завтра, сумела закалиться характером. Откуда у этого ребенка силы, чтобы выстоять один на один со своей беспомощностью и сиротством в доме, где каждый может ею помыкать, пользуясь лишь правом рождения? «Она незаконнорожденная, я обманщик. Это не одно и то же, но мы оба не те, за кого себя выдаем, у нас обоих ни имени, ни дома», — с горечью подумал он. Мысль о том, что можно прожить жизнь без памятных свершений, умереть неоплаканным и одиноким, пугала его больше всего.
* * *
— Скачут! — раздался крик смотрящего, когда до захода солнца оставалось несколько минут, и все в замке ожило и зашевелилось.
Алехандро, стоявший на башне Виндзора, через несколько мгновений тоже, сощурившись, разглядел в наступавших сумерках красный камзол, в каком уехал из замка Мэттьюз. Всадник, ехавший за ним следом, трясся в седле на лошади, навьюченной узлами. Вид у обоих в масках, похожих на ястребиные клювы, был дурацкий.
Но, несмотря на это, приветствовали их от души. Жители замка, изголодавшиеся по новостям из внешнего мира, встретили их, будто иностранного герцога или церковного иерарха.
Алехандро поспешно спускался по длинной лестнице. Внизу, столкнувшись с сэром Джоном, он объяснил тому, как их впускать.
— Пусть Мэттьюз и Рид снимут всю поклажу и оставят снаружи. Лошадей привязать к коновязи за стеной. Там же пусть оба разденутся и снимут обувь. Как только пройдут под решеткой, пусть прямиком направляются в часовню, никого не касаясь руками. Внутри их ждет чистая одежда, так что они снова будут выглядеть как подобает.
Несмотря на всю серьезность врача, сэр Джон, не выдержав, хмыкнул:
— По-моему, Мэттьюзу придется по вкусу приказ раздеться, хоть и при дамах. Он прекрасно знает, что хорош собой, и любит похвастаться женщинам. Он скорей пройдется важно, как павлин, и не прошмыгнет стыдливо, чтобы скорей спрятаться.
— Тем не менее запретите ему останавливаться и приближаться к другим. Он должен идти быстро и прямиком куда сказано.
Алехандро повернулся к собравшейся толпе, выросшей в мгновение ока. Среди любопытных были даже принцесса и принц Уэльский. К пущему беспокойству молодого врача раздался еще и крик смотрящего, возвещавший, что к ним приближается его величество король. Но, и занятый делом, Алехандро невольно оглянулся в поисках Адели. Поиски были вознаграждены. Вскоре взгляд заметил копну рыжих волос, а когда их глаза встретились, Адель одарила его сияющей улыбкой, и это придало ему уверенности.
«Я обязан держать толпу под контролем», — сказал он себе, все же на мгновение запаниковав. Вспрыгнув на каменную скамью, он отчаянно замахал руками, добиваясь внимания. Когда шум утих, он изумил собравшихся, обратившись к ним, пусть с запинками, но на вполне внятном английском.
— Все, кто не желает заразиться чумой, должны отойти подальше от дорожки.
Толпа встревоженно загудела. Алехандро, спрыгнув на землю, твердым шагом прошел к воротам. Потом, отобрав у гвардейца флагшток, провел им черту вдоль дорожки от опущенной решетки до входа в часовню. Потом сделал то же самое с другой стороны, очертив таким образом линию, которую никто не должен был пересекать, пока будут идти двое прибывших.
— Освободите дорогу. Становиться у них на пути нельзя ни под каким предлогом. Не тянитесь к ним, не бросайте ничего, не берите, если они сами вам что-то бросят. Всякий, кто переступит черту, может заразиться.
Толпа любопытных, быстро перестроившись, укрылась за воображаемой стеной, нарисованной Алехандро, и замерла в ожидании. Алехандро подошел к королю, который вместе с королевой Филиппой стоял за чертой в центре двора.
— Ваше величество, прошу прощения за доставленные неудобства. Оба прибывших будут водворены в карантин через несколько минут, и, если вам угодно, стража разгонит толпу.
— Честно говоря, доктор Эрнандес, я поговорил бы с ними, когда они наконец окажутся в часовне. И я не хочу лишать толпу удовольствия. Им, как и мне, не терпится узнать, что там снаружи. Невозможно править королевством, понятия не имея, что в нем творится.
Этого следовало ожидать, но тем не менее молодой врач оказался застигнут врасплох и не сразу нашел, что ответить. Теперь придется все делать быстро, чтобы не вызвать недовольства.
— Ваше величество, — начал он, приготовившись к объяснениям. — Придется немного подождать. Их следует немедленно водворить в карантин и обработать одежду.
Эдуард, уставший от заточения не меньше, чем его вспыльчивая дочь, ответил врачу гневным взглядом, и голос его зазвенел.
— Отлично, — сказал он, — я вернусь сейчас в свои апартаменты. Но в течение часа жду вас с известием, что мне можно с ними переговорить. Для вас лучше, если к этому времени все будет готово. Удачи, лекарь.
Алехандро, хоть и испугавшись королевского гнева, отбросил лишние мысли и вернулся к воротам. Слишком многое ему предстояло сделать, чтобы позволить себе всерьез огорчаться из-за недовольства его величества. «Через час, — подумал он. — Слишком мало». Бегом он ринулся к воротам и выглянул через окошко. Рид и Мэттьюз стояли перед решеткой, похожие в своих масках, подобных клювам, на гигантских птиц. Алехандро велел снять маски, оба повиновались и отбросили их в сторону. Одна маска упала рядом с низкой оградой вокруг коновязи. Жеребец Мэттьюза, молодой и любопытный, потянулся, обнюхал и попробовал на вкус. Вкус ему, очевидно не понравился, так что он, отбросив находку, повернулся к соседу и игриво ткнулся мордой ему в бок.
Алехандро, занятый приготовлениями, не обратил на это внимания. Тем же флагштоком, которым отметил безопасную зону, он подцепил два балахона с клобуками из грубого полотна и велел одеться и прикрыть голову.
Оба, и солдат, и портной, выглядели нелепо и дико. Если бы не серьезность происходящего, можно было бы подумать, что здесь устроили цирковое представление или же совершают какой-то древний языческий обряд. Мэттьюз вошел в ворота и зашагал к часовне уверенно, твердым шагом, а портной откровенно боялся и пугливо оглядывался на толпу. В прежние его визиты в Виндзор ему оказывали куда более радушный и подобающий его чину прием, и ему явно было неловко предстать перед своей покровительницей в столь неприглядном виде.