— Я говорю о том времени, — мисс Квиллиам слегка покраснела, — когда я жила в доме сэра Персевала и леди Момпессон. — Она с улыбкой добавила: — Хотя, сколько мне помнится, «Аут-нокаут» в их гостиной не подавался. — Заметив удивление в лице мистера Силверлайта, она пояснила: — Я служила у них гувернанткой.
— Гувернанткой! — присвистнул мистер Силверлайт. — Причем в одном из самых… выдающихся семейств страны.
— Они вам знакомы? — спросила мисс Квиллиам.
— Понаслышке, — ответил мистер Силверлайт и высокомерно добавил: — Хотя не имел удовольствия бывать у них в доме. Впрочем, со многими аристократами я знаком и лично. Видите ли, я жил — а точнее, делил квартиру — с племянником сэра Уичерли Финнес Уичерли, то есть с мистером Финнес Уичерли Финнесом. В сущности говоря, мы состояли в самых доверительных отношениях. Это печальная история. Может, вы о ней слышали? Уичерли Финнес расточил за пять лет четыре тысячи фунтов и плохо кончил. Карты, кости — все проиграл.
— И все это время вы с ним соседствовали? — удивилась мисс Квиллиам. — Это тревожит меня, сэр. Надеюсь, вы в этом не участвовали.
Покраснев, мистер Силверлайт выдавил из себя:
— Наше знакомство состоялось позднее. Пентекост тоже был с ним знаком.
Не поднимая глаз на своего друга, мистер Пентекост кивнул.
— Благодаря этому, — продолжал мистер Силверлайт, — я получил возможность неоднократно и собственными глазами наблюдать разложение правящих классов.
Мисс Квиллиам и матушка удивленно на него воззрились.
— Леди, — твердо заявил мистер Пентекост, — предупреждаю: мой друг Силверлайт принадлежит к самым что ни на есть красным радикалам. Он отчаянный демократ, едва ли не поджигатель.
Я плохо представлял себе значение этих терминов, но, слушая мистера Пентекоста (он поднял брови и обличающим жестом простер вперед левую руку, в то время как правая закладывала в нос табак), решил, что они оскорбительные. Тем более удивило меня то, что мистер Силверлайт, судя по всему, принял их как комплимент: покраснел и растерянно заулыбался под нашими взглядами.
— Мой друг не был ко мне несправедлив, — сказал он. — Я смертельный враг застарелого Разложения; порой одно мое имя заставляло его трепетать.
— Благие небеса! — воскликнула моя матушка.
— Не пугайтесь, леди, — вмешался мистер Пентекост, — его громы и молнии — не более чем воркование невинного голубя.
— И вы так враждебно настроены по отношению к правящим классам, несмотря на то что хорошо с ними знакомы? — спросила мисс Квиллиам, казавшаяся совершенно невозмутимой.
— Именно потому, что я жил среди аристократии и наблюдал их глубочайшее разложение, я и являюсь их врагом. И все же знавал я меж них и людей человеколюбивых, и великодушных. Верю, из их среды выйдут будущие вожди бедноты.
— Лгуны они и мошенники все до одного! — Мистер Пентекост фыркнул. — Единственный подлинный альтруист, который мне известен, это ты, Силверлайт. — При этих словах мистер Силверлайт позволил себе улыбку, которая сползла с его лица, как только приятель продолжил: — А все потому, что ты такой набитый дурень.
Матушка, с явным неудовольствием отвернувшись от мистера Пентекоста, спросила его приятеля:
— О ком вы говорите, мистер Силверлайт? Мой батюшка дружил с сэром Фрэнсисом Бердеттом, хотя их взгляды не во всем совпадали.
Почему матушка ничего такого не рассказывала мне о моем собственном деде, а первым встречным — выкладывает? — возмущенно спросил я себя.
— Вот как? — восхитился мистер Силверлайт. — Я и сам имел честь быть близко знакомым с сэром Фрэнсисом. Он баллотировался в парламент, знаете?
Матушка кивнула, и я удивился: при мне она никогда не проявляла интереса к политике.
— Мы относимся к округу Вестминстер и Сент-Джайлз, — продолжал мистер Силверлайт. — Самое радикальное из парламентских мест.
— Ага, — вмешался мистер Пентекост, — потому что право голоса есть у всех, даже у нищего сброда.
— Какая глупость, — произнесла мисс Квиллиам.
Мистер Силверлайт обратил к ней свою большую голову и меланхолические глаза:
— Очень печально обнаружить в вас оппонентку всеобщего избирательного права!
— Не думаю, что руководство страной можно доверить черни, которая неспособна управлять даже собственными делами!
Мистер Силверлайт огорченно покачал головой, но мистер Пентекост сказал:
— Не важно, кому принадлежит право голоса, поскольку власть будет всегда у тех, кто владеет богатством. А их интересы так или иначе будут противоположны интересам масс.
— Если даже это справедливо сегодня, хотя я это самым решительным образом отрицаю, но десять-двенадцать лет назад положение было совсем иное, — упорствовал мистер Силверлайт. — Когда мы с Бердеттом сражались за это парламентское место, с нами плечом к плечу стояли поэты и аристократы, Шелли и Байрон, а также многие другие. Прекрасные были времена! Лучшие из аристократов объединились с лучшими из бедняков в стремлении к Справедливости! — Произнося это, он откинул свои тощие волосы с высокого чела, и оно блеснуло при свете свечи. Глядя на этот благородный профиль и слушая полные возвышенных чувств слова, я растрогался и вдохновился. Я заметил, что на матушку гость произвел такое же впечатление.
Внезапно он прервал себя:
— Но мне нельзя произносить речи, а то я навлеку на свои уши ответную речь Пентекоста.
— О, как жаль, что я не была знакома с бедным Шелли, — пробормотала матушка.
— По-моему, джентльмены-радикалы, о которых вы говорите, заблуждаются, — обратилась мисс Квиллиам к мистеру Силверлайту. — Они — опасный симптом болезни их, в других отношениях благородного, класса.
— Благородного? — воскликнул я. — И это после того, как Момпессоны с вами безобразно обошлись?
Все взгляды обратились ко мне, матушка с немым упреком покачала головой, удивленные гости повернулись к мисс Квиллиам, она как будто глубоко задумалась.
— Как класс я их уважаю, — сказала она, — хотя Момпессоны, как отдельные личности, поступили со мною плохо Принадлежность к классу накладывает определенные обязательства, которых они в моем случае не исполнили. — Оба джентльмена покачали головами, и мисс Квиллиам продолжила: — Обладатели большого богатства несут существенные обязательства перед теми, кто от них зависит. Момпессонам следовало бы жить в своих имениях, чтобы возвращать богатства тем, кто помог их создать, но они живут в столице и здесь же расточают доходы, полученные от арендаторов.
Мне вспомнились запущенные земли и полуразвалившиеся домишки вокруг Мелторпа и соседних деревень. Несомненно, мисс Квиллиам была права. Я перевел взгляд на матушку — она кивала, на гостей — они смущенно смотрели в сторону.
Заметив это, мисс Квиллиам заговорила чуть громче: