Знаешь, это был очень практичный совет. Целесообразный как с военной, так и с политической точки зрения. Да и против теологии капеллан тоже не погрешил. Но Альфреда, вероятно, связывал дохристианский, англосаксонский кодекс морали, так как автор продолжает:
Однако Альфред твердил, что честь запрещает ему такой поступок. И вот, после трех часов молитвы и беседы, король явился перед советом и сказал, что принял решение: его долг – самолично договориться с врагом и при необходимости предложить себя в заложники вместо епископа. Таны взъярились, и самые верные из них громче прочих кричали о том, что не позволят этого королю. Тут взял слово Беоргтнот и вызвался сам пойти к датчанам, дабы попробовать уладить дело, и Альфред доверчиво согласился. И Беоргтнот отправился к Олафу, но целью имел не помочь дяде, а предать его. Онрассказал предводителю датчан, что золото Альфреда находится при нем и он ждет прибытия нового войска, а посему нужно требовать от него незамедлительных уступок. Тем временем привели Вулфлака и двух его капелланов, и Беоргтнот, с омерзительным двуличием, высказал ему сочувствие. Однако ученый епископ и сам лелеял тайный замысел – правда, самый честный и благородный, – а именно: отправить Альфреду весть, значение которой будет понятно только ему самому. И епископ поручил Беоргтноту: скажи своему дяде, пусть не падает духом, а подумает этой же ночью о словах высокоученого Плиния: «Истинный мудрец даже при наступлении тьмы найдет светоч, что затмил солнце, в то время как глупца ослепит и обычная заря». Это высказывание он вспомнит без труда. Епископ заставил неграмотного королевского племянника затвердить послание наизусть. Замысел ученого мужа состоял в следующем: глубоко изучив карту неба и законы движения звезд, Вулфлак знал, что ближайшим же утром, на рассвете, произойдет затмение солнца. А поскольку они с королем недавно читали вместе труды Плиния, где это явление описывается, он не сомневался, что Альфред его поймет. Но, к несчастью, Беоргтнот заподозрил, что послание содержит тайный смысл, и решил не передавать его вовсе. И вот, возвратившись в английский лагерь, он заявил Альфреду и совету старейшин, что его попытка договориться с датчанами ни к чему не привела.
Тем временем Олаф, по совету Беоргтнота, приказал, чтобы Вулфлака подвесили на западных воротах городских укреплений, на виду у осаждающего войска. Узрев это, Альфред преисполнился гнева и печали и объявил, что сдастся врагу взамен епископа. Таны (а с ними лицемер Беоргтнот и его сообщники) со слезами на глазах молили его не делать этого, ибо, как они говорили, датчане непременно его убьют. Но Альфред ответил, что употребит ныне своювласть для назначения себе преемника и останавливает выбор на своем племяннике, который, если сам он умрет, прекрасно его заменит. Дошло до того, что самые верные из танов, видя его решимость, попытались силой помешать ему выйти за порог его личных покоев.
Король же, накануне условленного десятого дня, когда Вулфлака должны были убить, воспользовался предрассветной темнотой и бежал, переодевшись в платье одного из своих слуг. Неузнанный, он добрался до конюшен, где держали армейских лошадей, и нашел своего собственного жеребца – свирепого Ведерстепу, не подпускавшего к себе никакого другого наездника. Пока король седлал его, жеребец артачился, но с Альфредом на спине успокоился, потому что узнал своего хозяина. От шума проснулся младший конюх и, как только убедился, что жеребец затих, сразу понял: незнакомый наездник не кто иной, как сам король.
– Кстати, – вставил я, – не знаю, знакома ли тебе картина Ландсира из Национальной галереи на этот самый сюжет?
– Ландсира? – Остин улыбнулся.– Как она называется? «По следу короля»?
Я мгновенно понял, что это шутка, и рассмеялся:
– Нет, это брат Эдвина, Чарлз Ландсир. Название картины: «Верный конюх узнает короля Альфреда». Очень трогательная сцена. На переднем плане король, в его благородных чертах перемешаны прекрасно отображенные художником вина и благорасположенность; он отворачивает голову, услышав изумленный возглас, только что сорвавшийся с уст красивого юноши, который взирает на короля с почтением и преданностью.
Остин вынул изо рта трубку и улыбнулся.
– В самом деле? Непременно посмотрю, когда в следующий раз буду в Лондоне.
В его словах мне почудился какой-то намек, но смысла я не понял.
Ну ладно, вернемся к Гримбалду.
Юноша схватил коня под уздцы и стал кричать, пока не сбежались все слуги. Танов так тронули мужество и решимость короля, что они согласились напасть на город, не дожидаясь подкрепления. Тут же разбудили солдат, сделали перекличку и выстроили войско напротив городских стен. Епископ по-прежнему был подвешен над главными воротами, и все понимали, что он вот-вот может умереть. Перед самым рассветом войско было приготовлено и ждало королевского сигнала, чтобы начать штурм. В тот же миг дневное светило, едва поднявшееся над Вудберийскими холмами, начало заволакиваться черной тенью; тьма сгущалась и сгущалась, пока не сделалась непроглядной, поднялся холодный ветер. Солнце, спрятавшееся за диском луны, испускало вспышки пламени. Лошади тревожно заржали, птицы стаями беспорядочно кружили в небе, гадая, не пора ли устраиваться на ночлег. Ни один живой человек не наблюдал подобного прежде, и каждому казалось, что наступил конец света. Один Альфред узнал в происходящем затмение; объезжаяряды войск, он кричал, что через минуту-другую солнце вернется. Но он опоздал, и среди солдат началась паника. Датчан тоже охватил ужас; Олаф, стоя над главными воротами, решил, что тьму призвал своими заклинаниями Вулфлак, и приказал обрезать державшие его веревки. Когда тело ученого грянулось о землю, тьма уже начала рассеиваться. Останки мученика датчане самым постыдным образом швырнули в колодец вблизи Старого собора – теперь весь христианский мир знает его как Колодезь Святого Вулфлака. Вообразите себе ужас и горе Альфреда. Он сумел собрать свою рассеявшуюся армию, но штурмовать город силами испуганных солдат не было никакой возможности, тем более захватить противника врасплох уже не удалось. По счастью, на следующий день подоспело подкрепление, Альфред немедленно приступил к штурму и, разбив врага наголову, отвоевал город. В Старой монастырской церкви отслужили обедню, Олафа, его семью и танов крестили, азатем они с Альфредом обменялись богатыми дарами. После захвата столицы выплыло на Божий свет и предательство Беоргтнота: один из капелланов Вулфлака, некто Катлак, поведал, как принявший мученическую кончину епископ пытался передать королю весть о затмении. Беоргтнот и сам разоблачил себя, бежав на северо-восток, в подвластные датчанам области. Прах Вулфлака извлекли из колодца и похоронили в Старом соборе в черном каменном гробу, окованном свинцом и украшенном фигурами, которые изображали... [3] . Тело обмыли, умастили, закутали в тонкое...