— Венчание по особому разрешению, без церковного оглашения.
Мистер Эдваусон помотал головой.
— Все равно, сэр, мне ничего такого не известно.
Я уже собирался повернуться и уйти, когда старый приходский письмоводитель спросил:
— Вы мастер Мелламфи? Полагаю, следует сказать «мистер».
Я кивнул.
— Я очень рад видеть вас, сэр. Не соблаговолите ли пройти со мной в ризницу, ибо я хочу показать вам одну вещь.
Несколько удивленный, я согласился, поскольку теперь мне было некуда спешить. Мистер Эдваусон принес и зажег фонарь, а затем мы перешли через улицу и двинулись по дорожке между могилами. Старик безостановочно болтал о переменах, произошедших в деревне, но я слушал невнимательно. Он отпер массивную дверь и провел через темную пустую церковь в ризницу.
А там наконец объяснил:
— Три или четыре года назад — вскоре после того, как вы сами наведывались сюда в последний раз, мистер Мелламфи, — ко мне в дом явился незнакомый человек и попросил позволения посмотреть церковные книги за последние двадцать лет. Казалось, он хотел выписать несколько записей, и потому я оставил его здесь одного на час-полтора. По истечении означенного срока он поблагодарил меня и ушел, но, убирая книги на место, я вспомнил об истории с записью о вашем крещении и заметил, что последней он смотрел как раз книгу, в которой она содержалась. Не знаю почему, я решил снова взглянуть на нее. — Старик повернулся ко мне и выразительно произнес: — Представьте, страница с записью о вашем крещении оказалась вырванной!
Так вот, значит, что имела в виду леди Момпессон, когда сказала, что даже факт моего существования не подтвержден! Вероятно, она и ее советчики узнали об изъятии записи из церковной книги, поскольку были заинтересованы в подтверждении моего права наследства. По-видимому, запись уничтожил Клоудир перед тем, как представить суду кодицилл. Я надеялся, что копия, сделанная мистером Эдваусоном, когда я проезжал через деревню по пути с фермы Квигга, до сих пор хранилась в доме Сьюки, под соломенной крышей.
Теперь мистер Эдваусон ощупывал в темноте сложенные в стопку огромные церковные книги.
— Но вот что самое странное, — продолжал он, с кряхтением поднимая одну из них и кладя на стол. — Человек, сделавший это… я его знаю. Тогда я не вспомнил, но потом до меня дошло. Я не мог ошибиться, поскольку он самый высокий человек из всех, когда-либо мной виденных. — Мороз пробежал у меня по коже, когда старик повернулся ко мне и сказал: — Он приезжал сюда несколько лет назад с той молодой леди, сэр.
— Хинксман, — пробормотал я.
Человек, помогавший Эмме, когда она пыталась похитить меня! Приспешник Алабастера! Все увязывалось, ибо я не сомневался, что Сайлас Клоудир нанял Хинксмана уничтожить свидетельство, подтверждавшее законность моих притязаний на наследство Хаффама, чтобы в силу могли вступить положения кодицилла. А потом я вспомнил, что однажды случайно услышал, как Хинксман говорил другому надзирателю о своей предстоящей поездке на север, когда я находился в плену у Алабастера.
— Это та самая метрическая книга? — спросил я, глядя на извлеченный стариком том.
— О нет, сэр. Это нечто, не имеющее к ней никакого отношения, хотя, мне кажется, имеющее прямое отношение к вам. Надеюсь, вы не сочтете мое поведение нескромным, но после вашего отъезда я вдруг задумался о том, как мистер Барбеллион проверял записи о бракосочетаниях за последние пятьдесят лет, но не нашел, чего искал. А потом я вспомнил, как вы расспрашивали меня о семействе Хаффамов, словно они представляли для вас значительный интереc. А потом я вспомнил про четырехлепестковую розу, замеченную Пимлоттом на одном из сундуков. Кстати, после разговора с вами я дал Пимлотту от ворот поворот, сэр. Помните, мистер Мелламфи, он говорил, что видел точно такое же изображение на одной из вещей вашей матери? Так вот, впоследствии я сложил одно с другим и проверил содержимое сундука. И нашел вот это. — Старик указал на ветхий том. — Записи здесь относятся ко времени, когда семейство проводило крещения и прочие обряды в часовне в Старом Холле. По слухам, она была лишена церковного статуса после убийства, совершенного там, но это все бабьи сплетни. И я задался вопросом, не эту ли самую книгу искал мистер Барбеллион.
— Конечно эту! — вскричал я, вспомнив рассказ мисс Лидии о тайном побеге моих прадедушки и прабабушки и о венчании в часовне.
Я пролистал книгу и отыскал нужный год: 1769-й. И там наконец я обнаружил свидетельство, которое искали столь многие на протяжении столь многих лет: запись о бракосочетании Джеймса Хаффама и Элайзы Амфревилл. И действительно, мисс Лидия расписалась там в качестве свидетельницы, прямо под подписью Джона Амфревилла.
Мистер Эдваусон подтвердил, что запись составлена по всей форме и заверена должным образом. Поблагодарив старика за старания, я попросил его хранить книгу в надежном месте, а затем вышел из церкви и сел в карету.
— Куда ехать, сэр? — спросил форейтор.
— Обратно в Хафем, — сказал я. Потом мне в голову пришла другая мысль. — Нет, езжай по Хай-стрит и перед самыми Лугами круто сверни направо.
Вспомнив о копии, снятой с записи о моем крещении и оставленной на хранение у моей старой няни, и подумав о решающем значении оной, я положил навестить Сьюки. Форейтор издал возглас отвращения при виде Силвер-стрит, ибо после оттепели и затяжных дождей она походила на реку жидкой грязи.
Однако к великому своему изумлению, я не увидел здесь ни хижин, ни даже развалин посреди высокой травы. В первый момент я подумал, что копия навсегда пропала, а следовательно, мои притязания на имущество теперь беспочвенны. Но потом задался вопросом, куда могла перебраться моя давняя знакомая со своей семьей. В надежде получить у кого-нибудь нужные сведения я велел форейтору объехать Луга и вернуться на Хай-стрит. Однако в проливной дождь никто не выходил за порог, и потому я наконец остановился и постучал в первую попавшуюся дверь. Открывшая мне старая женщина направила меня в другую часть деревни, куда я и поспешил.
К тому времени, когда я достиг указанного места, было уже далеко за полдень. Там я увидел небольшое скопление убогих домишек, разбросанных на голой пустоши в таком беспорядке, словно они выпали из проезжающей телеги.
Я наобум подошел к одной из хибар и — за невозможностью постучать в дверь, ибо последнюю там заменял кожаный полог, защищавший от дождя, — крикнул в темную глубину домишка:
— Есть тут кто? Сьюки?
На пороге мгновенно появилась Сьюки — сильно постаревшая, похудевшая и еще более изможденная против прежнего. Она щурилась от слабого света дня и признала меня не сразу, но потом с тихим радостным возгласом шагнула вперед и заключила в объятия.
Затем она отстранилась с покрасневшим лицом.
— Негоже мне допускать такие вольности. Вы теперь совсем взрослый мужчина, мастер Джонни, и стали настоящим джентльменом.
В ответ я крепко обнял ее и вскричал: