Я даже головой помотал. Теща мило улыбнулась нам, помахала ручкой — и прошла в двух шагах, направляясь в дом.
— Мама! — окрикнула ее Светлана, вскакивая. — Мама!
Теща остановилась, посмотрела на нее — все с той же блаженной улыбкой на лице.
— С тобой все хорошо, мама? — спросила Светлана.
— Очень, — ласково ответила Людмила Ивановна.
— Мама, где Надюшка? — чуть-чуть повышая голос произнесла Светлана.
— С подружкой пошла погулять, — невозмутимо ответила теща.
Я вздрогнул. Светлана воскликнула:
— Да ты что, мама? Уже вечер… детям одним гулять… с какой подружкой?
— С моей подружкой, — не переставая улыбаться, объяснила теща. — Не бойся. Что ж я, дурочка какая, маленькую одну отпускать?
— Какой твоей подружкой? — выкрикнула Светлана. — Мама! Что с тобой? С кем Надя?
Улыбка стала медленно сползать с лица тещи, уступая место неуверенности.
— С той… этой… — она поморщилась. — С Ариной. Подружка моя… Арина… подружка?
Что именно Светлана сделала, я заметить не успел — лишь пробежал по коже холодок от рассеченного Сумрака, Светлана чуть подалась к матери, а та — застыла с открытым ртом, мелкими глотками хватая воздух.
Читать мысли у людей довольно трудно, куда проще заставить их говорить. Но с близких родственников можно снять информацию точно так же, как мы делаем для быстроты между собой.
Впрочем, я в этой информации не нуждался. Я и так все понял.
И мне стало даже не страшно — пусто. Будто весь мир вокруг заледенел и остановился.
— Иди спать! — крикнула Светлана матери. Людмила Ивановна повернулась и походкой зомби отправилась в дом.
Светлана посмотрела на меня. Лицо ее было очень спокойно — и это сильно мешало мне собраться. Все-таки мужчина чувствует себя гораздо сильнее, когда его женщина напугана.
— Подошла. Дунула. Взяла Наденьку за руку. Ушла с ней в лес, — выпалила Светлана. — А она… еще час гуляла, дура набитая!
Вот тут я понял, что Светлана на грани истерики. И смог собраться сам.
— Да что она могла против ведьмы? — я схватил Светлану за плечи, встряхнул. — Твоя мать — всего лишь человек!
В глазах Светланы блеснули слезы — и тут же исчезли. Она вдруг мягко оттолкнула меня, сказала:
— Отойди, Антон, а то зацеплю… ты и так еле стоишь…
Спорить я не стал. После наших с Эдгаром приключений помощник из меня был никакой. И Силы во мне почти не оставалось, поделиться со Светланой было нечем.
Я отбежал на несколько шагов, обхватил ствол чахлой яблони, доживающей свои последние годы. Закрыл глаза.
Мир вокруг вздрогнул.
И я почувствовал, как зашевелился Сумрак. Светлана не стала собирать Силу из окружающих, как сделал бы я. Ей хватало собственной — упорно отрицаемой, неиспользуемой… и скапливающейся. Говорят, после родов женщины-Иные испытывают колоссальный прилив Силы, а в Светлане я тогда никаких изменений не заметил. Все куда-то исчезало, пряталось, накапливалось… как оказалось — на черный день.
Мир выцветал. Я понял, что проваливаюсь в Сумрак, на первый уровень: напряжение магии было столь велико, что все, хоть сколько-нибудь магическое, не удерживалось в человеческой реальности. Провалилась сквозь дощатый стол и тяжело шлепнула о землю книга «Фуаран — правда или вымысел». Где-то в отдалении, за три дома, на крыше вспыхнули и мгновенно сгорели клочья синего мха, живущего в Сумраке эмоционального паразита.
Светлану окутало белое сияние. Она быстро шевелила руками, будто ткала невидимую пряжу. Через мгновение «пряжа» стала видна — тонкие, будто паутинки, нити отрывались от ее рук и разлетались, гонимые несуществующим ветром. Вокруг Светланы забушевала метель — и стихла, когда тысячи сверкающих нитей разлетелись во все стороны света.
— Что? — крикнул я. — Света!
Я знал заклинание, которое она только что применила. Даже сам бы смог раскинуть «снежную паутину» — может быть, не так эффектно и быстро, но…
Светлана не отвечала. Она подняла руки к небу будто в молитве. Но мы не верим ни в богов, ни в Бога. Мы сами — свои собственные боги и свои собственные демоны.
От ладоней Светланы оторвался и величаво поплыл в небо радужный шар, мыльный пузырь-переросток. Пузырь расширялся и медленно вращался вокруг оси. Темно-красное пятно на прозрачной радужной оболочке заставляло вспомнить планету Юпитер. Когда при одном обороте красное пятно оказалось напротив меня, я ощутил холодное жгучее касание, будто дунуло ледяным ветром.
Светлана создала «око мага». Опять же — первый уровень… но создать его сразу после «снежной паутины»!
Третьим заклинанием, таким неуловимо быстрым, что я сообразил — оно давным-давно хранилось у Светланы наготове, вот для таких именно случаев, Светлана выпустила из ладоней стаю призрачных матово-белых птиц. Их можно было бы назвать голубями — вот только клювы у призрачных птичек оказались слишком уж большими и острыми, хищными.
Этого заклинания я вообще не знал.
Светлана опустила руки. И Сумрак успокоился. Пополз обратно к нам, коснулся кожи осторожным хищным холодком.
Я вышел в обычный мир.
Следом — Светлана.
Тут ничего не изменилось. У валяющейся на земле книги еще не успела захлопнуться раскрывшаяся от удара обложка. Только по всей деревне выли, лаяли, брехали собаки.
— Света, что? — бросаясь к ней спросил я.
Она повернулась ко мне — глаза были затуманены. Ее невидимые магические посланники еще не успели развеяться и сейчас, развоплощаясь в десятках и сотнях километров от нас, слали свои последние доклады.
Я знал, какие.
— Пусто… — прошептала Светлана. — Пусто везде. Ни Надюшки… ни ведьмы…
Глаза ее вновь обрели жизнь. Это значит — истлела магическая паутина, упали на землю и растаяли белые птицы, лопнул в небе радужный шар.
— Везде пусто, — повторила Светлана. — Антон… надо успокоиться.
— Она не могла уйти далеко, — сказал я. — И ничего плохого Наде не сделала, поверь!
— Заложник? — спросила Светлана. На ее лице я прочел надежду.