— Людишек мне не жалко, не думай лишнего, — процедила ведьма. — А вот страну — да, жалко. Моя это страна, какая есть, а вся моя! Только лучше уж так, как вышло. Жить будем — не помрем. Люди новых людей нарожают, города построят, поля вспашут.
— Ты не от ЧК в спячке пряталась, — сказала вдруг Светлана. — И даже не от Инквизиции. Отбрехалась бы, чую… Тебе не хотелось видеть, что с Россией делается после твоего саботажа.
Арина смолчала.
А Светлана посмотрела на меня и спросила:
— Что теперь будем делать?
— Решай сама, — как-то не до конца понимая вопрос, сказал я.
— Ты куда собиралась бежать? — спросила Светлана.
— В Сибирь, — спокойно ответила Арина. — В России так заведено — в Сибирь али ссылают, али сами бегут. Выберу деревеньку почище, да и поселюсь на отшибе. На жизнь я себе заработаю… мужика найду, — она с улыбкой провела рукой по пышной груди. — Подожду годков двадцать, посмотрю, что творится. Заодно и подумаю, что Инквизиции говорить, если поймают.
— Сама ты за оцепление не уйдешь, — пробормотала Светлана. — И мы тебя вряд ли выведем.
— Я… спрячу… — хрипло прокашлял оборотень. — За мной… должок…
Арина прищурилась, спросила:
— За то, что исцелила?
— Нет… не за это… — туманно ответил оборотень. — Выведу… через лес… в лагерь… там спрячу… потом… уйдешь.
— Никто и никуда, — начал я. Но ладонь Светланы мягко коснулась моих губ — словно она Надюшку успокаивала.
— Антон, так будет лучше. Арине лучше уйти. Она ведь Наденьку не тронула, верно?
Я замотал головой. Чушь, бред, морок! Неужели ведьма таки исхитрилась, и подчинила ее своей воле?
— Так будет лучше! — с напором повторила Светлана.
И повернулась к Арине:
— Ведьма! Дай клятву, что никогда больше не отнимешь у человека или Иного жизнь!
— Не могу я таких клятв давать, — Арина замотала головой.
— Дай клятву, что в течении ста лет ты не отнимешь жизнь человека или Иного, если только он не будет угрожать твоей жизни… и у тебя не останется иных способов защититься, — помедлив секунду сказала Светлана.
— Вот другое дело! — Арина улыбнулась. — Сразу видно, повзрослела Великая… Век беззубой вековать — мало радости. А все ж таки подчиняюсь. Пусть Тьма будет мне свидетелем!
Она подняла ладонь — и сгусток мрака на миг возник над ладонью. Оборотни, и взрослый, и щенки, тихо заскулили.
— Возвращаю тебе твою Силу, — сказала Светлана, прежде чем я успел ее остановить.
И Арина исчезла.
Вскочив, я встал рядом со спокойно сидящей Светланой. У меня оставалось немного Сил… на пару ударов хватит, вот только что ведьме эти удары…
Арина вновь появилась перед нами. Уже одетая, кажется даже, причесанная. Улыбающаяся.
— А ведь я и без смертоубийства могу тебе напакостить! — с ехидцей сказала она. — Параличом разбить, или уродиной сделать.
— Можешь, — согласилась Светлана. — Спору нет. Вот только к чему это тебе?
И на короткий миг в глазах Арины проснулась такая пронзительная тоска, что у меня больно заныло в груди.
— Ни к чему, чародейка. Что ж, прощай. Я добра не помню, но спасибо сказать не постыжусь… спасибо, Великая. Трудно тебе будет… теперь.
— Я уже поняла, — тихо сказала Светлана. Взгляд Арины остановился на мне и она кокетливо улыбнулась:
— И ты прощай, чароплёт. Ты меня не жалей, не люблю этого. Эх… жалко, что ты жену любишь…
Она присела на колени, потянулась рукой к Надюшке.
Светлана ее не остановила!
— До свиданья, девочка! — весело сказала ведьма. — Я злая тетка, но тебе добра желаю. Не дурак был тот, кто твою судьбу загодя рисовал… ох, не дурак… Может у тебя то получится, чего у нас не вышло? Возьми и ты от меня подарочек… — она покосилась на Светлану.
Светлана кивнула!
Арина взяла Надюшу за пальчик. Пробормотала:
— Силу тебе желать? И без того Силы много. Всего дали… всего в достатке… Ты цветочки любишь, правда? Возьми от меня дар — цветы-травки пользовать. Это и Светлой волшебнице пригодится.
— До свиданья тетя Арина, — тихо сказала Надюшка. — Спасибо.
Ведьма еще раз посмотрела на меня — ошарашенного, растерянного, ничего не понимающего. И обернулась к оборотням.
— Что ж, веди, серый! — воскликнула она. Волчата бросились вслед за ведьмой и своим наставником. Один паскудник даже остановился, задрал лапу на кустик и, демонстративно глядя на нас, попрыскал. Надюшка захихикала.
— Светлана… — прошептал я. — Уходят же…
— Пусть уходят, — ответила она. — Пусть.
И повернулась ко мне.
— Что произошло? — заглядывая ей в глаза, спросил я. — Что и когда?
— Давай вернемся домой, — сказала Светлана. — Нам… нам надо поговорить, Антон. Серьезно поговорить.
Как же я ненавижу эти слова!
После них никогда не бывает ничего хорошего!
Теща квохтала вокруг Надюшки, укладывал ее спать:
— Ах ты выдумщица, ах, фантазерка…
— Мы гуляли с тетей… — сонно спорила дочка.
— Гуляли, гуляли… — радостно подтвердила теща.
Светлана болезненно поморщилась. Рано или поздно, всем Иным приходится манипулировать с памятью своих родных.
Ничего приятного в этом нет.
Конечно, у нас есть выбор. Можно раскрыть правду — или часть правды, близким людям.
Но это тоже ни к чему хорошему не приводит.
— Спокойной ночи, доченька, — сказала Светлана.
— Идите-идите, — фыркнула теща. — Совсем замотали мою девочку, мою сладкую…
Мы вышли из комнаты, Светлана плотно притворила ставни, закрыла дверь. Стало тихо, только поскрипывали на стене старые ходики.
— Сплошные ути-пуси, — сказал я. — Нельзя так с ребенком…