Теперь у меня полыхало все лицо. Я словно наяву увидел класс, в котором когда-то учился, Полину Васильевну с указкой и здоровенный резиновый муляж на столе: что-то острое, вывернутое, закрученное штопором, с белой табличкой из оргстекла, на которой черными буквами написано: «Правый глазной (рабочий) зуб вампира. Муляж. 25/1 нат. вел.». Когда-то муляж был движущимся, при нажатии на кнопку он удлинялся и начинал вращаться. Но моторчик давным-давно перегорел, починить его никто не удосужился, и клык навсегда застыл в положении, среднем между маскировочным и рабочим.
— Я поспешил с выводами, — признался я. — Моя вина, господин Лермонт.
— Вины никакой нет, тебе просто хотелось, чтобы Иные были ни при чем, — великодушно сказал Фома. — Стал бы знакомиться с результатами вскрытия — понял бы, что версия ошибочна. Ну так что скажешь?
— Если вампир был очень голоден и высосал человека досуха, — я поморщился, — то он мог потом и сблевать. Но не всю же кровь… Следы анестезирующей сыворотки в воде были?
— Не было. — Фома одобрительно кивнул. — Впрочем, это ни о чем не говорит, вампир мог спешить и обойтись без обезболивания.
— Мог, — согласился я. — Значит, либо его стошнило, либо укусил и держал, пока парень истекал кровью. Но зачем?
— Чтобы ввести всех в заблуждение и запутать дознание.
— Никакого смысла в этом нет. — Я помотал головой. — Зачем запутывать? Зачем одновременно оставлять следы вампирьего укуса и выливать кровь? Они к ней относятся бережно, попусту не льют. У наших вампиров даже присказка такая есть, для новичков: «Кровь на землю пролил — мать ударил».
— Смысл всегда можно найти, — наставительно произнес Фома. — К примеру — убийце-вампиру нужно было навести подозрения на молодого и голодного вампира. Поэтому он укусил парня, но пить не стал, вылил кровь, понадеявшись, что ее не обнаружат. Или же вампир был голоден, укусил, но тут же опомнился и предпочел вылить кровь, чтобы создать видимость фальсификации данных…
Я замахал руками, совершенно увлекшись и чувствуя себя так, будто разговаривал с Гесером:
— Да бросьте, Бо… Фома! Версий можно много придумать, но я еще не встречал голодного вампира, который, вонзив клыки, отказался бы от крови. Это непродуктивный спор. Куда важнее — почему убили парня. Случайная жертва? Тогда и впрямь надо искать гастролера или неофита. Или кому-то было важно убить именно Виктора?
— Вампир может убить человека одним ударом, — сказал Фома. — И даже без прикосновения. Зачем ему оставлять следы? Виктор мог умереть от разрыва сердца — никто не заподозрил бы неладного.
— Согласен. — Я кивнул. — Тогда… тогда ваш Мастер прав. Это какой-то гастролер, а парень попался ему случайно. Укусил, выпил, перепугался, вытошнил кровь…
— Похоже на то, — согласился Фома. — Но что-то меня тревожит, Антон.
В молчании мы допили пиво.
— Вы не пробовали снять следы с тела? — спросил я.
Уточнять, что имелся в виду отпечаток ауры, не было нужды.
— С мертвого — мертвечину? — Фома скептически покачал головой. — Никогда это не удавалось толком. Но мы пробовали, да. Следов не нашли… Скажи, дозорный, а что еще необычного ты увидел в «Подземельях»?
— Там работают Иные, — сказал я. — Синего мха нет совсем, а место-то эмоциями накачано. Кто-то регулярно чистит.
— Иные там не работают, — буркнул Фома. — Не растет там синий мох.
Я недоверчиво посмотрел на Фому.
— Ради интереса пытались со стороны принести. Сохнет и распадается в течение часа. Вот такая природная аномалия.
— Ну… бывает, вероятно, — сказал я, мысленно отметив, что надо порыться в архивах.
— Бывает, — признал Фома. — Антон, я бы попросил тебя не устраняться пока от расследования. Что-то меня тревожит. Попробуй поговорить с подругой Виктора.
— Девушка еще тут?
— Конечно. Полиция попросила ее пока не покидать город. Отель «Апекс-Сити», здесь неподалеку. Полагаю, тебе будет проще установить с ней контакт.
— Вы ее в чем-то подозреваете?
Фома покачал головой:
— Обычный человек… Нет, дело в другом. Она тяжело переживает гибель любовника, охотно сотрудничает с полицией. Мой сотрудник тоже с ней пообщался… под видом следователя. Но, возможно, соотечественнику будет проще наладить с ней контакт. Вдруг она еще что-то вспомнит? Жест, взгляд, слово — любую мелочь. Мне очень не хочется закрывать это дело и оставлять все на усмотрение полиции, Антон.
— Хорошо бы еще встретиться с хозяином «Подземелий Шотландии», — сказал я.
— Это тебе ничего не даст, — отмахнулся Фома.
— Почему же?
— Да потому что эти дурацкие «Подземелья» принадлежат мне! — с отвращением сказал Фома.
— А… — Я осекся. — Ну… но тогда…
— Что тогда? У меня небольшой холдинг, «Scottish colours», занимающийся туристическим бизнесом. Наш Ночной Дозор — акционер холдинга, прибыль идет на финансирование оперативной деятельности. Организуем музыкальные и цирковые выступления, есть доля в нескольких гостиницах, четыре паба, «Подземелья Шотландии», три экскурсионных автобуса и агентство, которое возит туристов на озера. А на чем еще прикажешь зарабатывать деньги? — Он усмехнулся. — Весь Эдинбург живет за счет туристов. Если тебя занесет в Глазго и ты окажешься на окраине — не пугайся. Ты увидишь разваливающиеся здания, заколоченные гостиницы, стоящие заводы. Промышленность умирает. В Европе невыгодно производить товары, в Европе выгодно производить услуги. Что еще оставалось делать старому барду, кроме как организовывать концерты и аттракционы?
— Я понимаю, просто это неожиданно…
— Не работают там Иные, — повторил Фома. — Место странное… синий мох не растет… потому и купил когда-то землю. Но ничего необычного не оказалось.
— Тогда возможно, что убийство — удар, направленный на вас? — спросил я. — На вас лично и на Ночной Дозор Эдинбурга? Кто-то хочет скомпрометировать Светлых?
Фома улыбнулся и поднялся со стула.
— Вот для этого ты мне и нужен, Антон. Чтобы в расследовании участвовал сильный маг со стороны. Поговори с Валерией, хорошо? И не откладывая.
Но встречу с Валерией все-таки пришлось отложить.