— Как я могу взять Венец Всего?
Ну вот. Не пригодились четыре моих браслета, принуждающие к откровенности!
Все мы молчали, глядя на Рустама. А тот медленно потер грудь, куда пришелся удар заклинания. Поднял голову, посмотрел на Эдгара холодными голубыми глазами. И сказал:
— Руками.
Алишер захохотал. Ну вот, попался Эдгар на двусмысленности формулировок. Даже под мощным заклинанием Рустам исхитрился и дал ответ абсолютно точный и совершенно бесполезный — как математик из анекдота.
А потом Рустам, едва шевельнув губами, ударил в ответ. Причем ударил чем-то совершенно незнакомым. Никаких красочных эффектов — только Эдгара зашатало из стороны в сторону, а на щеках его вспухли красные отпечатки невидимой ладони.
— Никогда больше не пытайся на меня давить, — наставительно произнес Рустам, когда сеанс пощечин закончился. — Понял, Инквизитор?
Прежде чем Эдгар решился хоть что-то ответить, я, успев несказанно обрадоваться, что не применил свой боекомплект против Рустама, вскинул руку и выпалил в Эдгара все четыре подвязанных к браслетам заклинания для развязывания языка. Амулеты на теле Инквизитора полыхнули, но поглотить всю мощь удара не успели.
— Что за вампир был с тобой в Эдинбурге? — закричал я.
Лицо Эдгара исказилось — он мучительно пытался сдержать рвущиеся с языка слова. И не смог.
— Саушкин! — крикнул Эдгар.
Рустам захохотал снова. Сказал на выдохе:
— Пока!
И Афанди снова стал самим собой. Будто слегка сдули резиновую куклу — уменьшился рост, сузились плечи, проступили морщины на лице, потускнели глаза, выпала и разлетелась пучком волос бородка.
Мы с Эдгаром с ненавистью смотрели друг на друга.
А потом, не тратя время на сбор Силы или произнесение заклинаний, Эдгар нанес удар. Огненный дождь пролился с неба, вскипая на наших с Алишером Щитах. Вокруг растерянного, еще не пришедшего в себя Афанди огня не было вовсе — видимо, так сработало защитное кольцо.
Следующая минута состояла сплошь из атак и контратак. Алишер благоразумно уступил мне ведение боя, отступил на шаг — и подпитывал Силой наши Щиты, лишь временами позволяя себе короткий выпад атакующей магией.
Гесер, похоже, привлек к нашему снаряжению лучших предсказателей Дозора — или постарался сам. После огня был лед. В воздухе запела метель, крошечные снежинки с острыми как бритва краями пробовали на прочность наши Щиты и беспомощно таяли, приближаясь к Афанди. Ледяная буря еще не успела стихнуть, как Эдгар нанес Поцелуй Ехидны — камни под ногами покрылись каплями кислоты. Афанди опять оказался защищен. Краем глаза я заметил, что старик тоже не бездельничает, а плетет какое-то слабое, но очень хитрое и необычное заклинание. Вряд ли его ждал успех, но он хотя бы был занят и не путался под ногами.
Четвертым заклинанием, которое применил Эдгар, оказался вакуумный удар. Я уже ничего иного и не ожидал — и когда давление вокруг стало стремительно падать, невозмутимо продолжил долбить Эдгара попеременно Опиумом и Танатосом. Из-за моей спины Алишер бил из жезлов огненными шарами и сгустками переохлажденной воды. Комбинация из файерболов и взрывающихся ледяной шрапнелью тягучих синих капель действовала превосходно — я видел, как попавшие в контраст защитные амулеты Инквизитора теряли силу.
И все же дело было не только в амулетах. Эдгар, маг первой категории, держался против нас двоих и ухитрялся атаковать в ответ! То ли он был накачан Силой сверх всякой меры… то ли уже превзошел первый уровень Силы. Времени на то, чтобы досконально проверить его ауру, у меня не было.
Неудача с вакуумом, похоже, подкосила пыл Эдгара. Заклинание было столь редкое, что наша к нему готовность смутила Инквизитора. Он начал медленно пятиться, обходя обугленную, дымящуюся от кислоты и покрытую инеем «тойоту». Зацепился за пробившую дверцу сосульку и едва не упал; удерживая равновесие, взмахнул руками и едва не пропустил мой Опиум.
— Эдгар, сдавайся! — крикнул я. — Не заставляй тебя убивать!
Эти слова Инквизитора задели. Он помедлил секунду, потом сорвал с пояса странную подвеску — пучок серых перышек, связанных ниткой наподобие метелки. Подбросил в воздух.
Перья обратились стаей птиц, похожих на воробьев-переростков, но со сверкающими медным отливом клювами. Их было два или три десятка — и они метнулись ко мне, маневрируя, будто сверхсовременные боеголовки, предмет гордости генералов ракетных войск.
Куриный бог на моей шее раскололся и слетел с цепочки. А стая медноклювых воробьев заметалась в воздухе. Приблизиться к Эдгару они тоже не решались, но и напасть на меня не могли — так и метались, пока Эдгар с ругательством не взмахнул рукой, заставляя их исчезнуть.
Афанди тоже метнул свое заклинание и, похоже, пробил защиту Эдгара. Впрочем, на маге это никак не сказалось. Он продолжал отступать, периодически атакуя ответно. А на груди его все сильней и сильней разгоралось сияние — скрытый под одеждой амулет активировался и готовился отработать. На миг я даже подумал, что Эдгар снарядил себя каким-то самоубийственным заклинанием, Шахидом или Гастелло, которое должно унести нас в могилу вслед за ним.
— Щиты сильнее! — приказал я, и Алишер выложился, накачивая Щиты и вокруг нас, и вокруг Афанди.
Но Эдгар явно не был склонен к самоубийственным жестам. Он еще раз коротко атаковал — и прижал руки к груди, к сиянию амулета. Вокруг него вспыхнули голубые линии портала — и маг резко шагнул вперед, исчезая.
— Сдрейфил, — констатировал Алишер. Присел на камни, тут же с ругательством вскочил — брюки на нем дымились. Поцелуй Ехидны все еще действовал.
Я стоял совершенно опустошенный. Рядом посмеивался Афанди.
— Чем ты… в него? — спросил я.
— Следующие семьдесят семь раз, когда он возляжет с женщиной, его будет ждать постыдная неудача! — торжественно объяснил Афанди. — И снять это заклятие не сможет никто.
— Очень остроумно, — сказал я. — Очень по-восточному.
Несколькими короткими заклинаниями я очистил землю под ногами от следов магии. Кислотные капли вздыбили камни пузырями, будто поднимающееся тесто.
Саушкин!
Все-таки Саушкин!
Гесер ответил не сразу. Честно говоря, он ответил на третьей минуте.
— Антон, ты не мог бы…
— Нет, не мог бы, — сказал я.