Софи стало нехорошо, и она отвернулась.
– Прекрасно! Некоторые начинают отваливаться! – жизнерадостно объявил доктор Макалистер. – Можете снять остальных, мисс.
Послышалось журчание – это горничная лила воду на оставшихся пиявок, чтобы они отвалились от Гарета.
Он тихо застонал и обратился к доктору:
– А нет ли у вас средства от ночных кошмаров? Моя жена говорит, что прошлой ночью я ее не узнал. Я был в тисках сна. Боюсь, я ее пугаю.
Доктор в задумчивости нахмурил лоб.
– Но, ваша светлость, все это обычное воздействие войн и сражений. Ваши кошмары, возможно, никак не связаны с потерей памяти.
– Но все же… Неужели с ними ничего нельзя поделать?
– Хммм… подумаю. Позвольте мне справиться в книгах. Посмотрю, нельзя ли найти приемлемое решение. Но вы должны понимать: все, что я пропишу, нужно принимать вместе с тем средством от потери памяти, которое я уже вам дал.
– Да, разумеется.
Гарет сел в постели и, покачнувшись, потянулся за рубашкой.
«Боже, сколько же крови они у него высосали?!» – мысленно воскликнула Софи, стиснув зубы. Следовало прекратить это безумие! Возможно, память со временем вернется, возможно, нет, – но неужели стоило так страдать из-за этого?! Она была уверена, что Макалистер шарлатан.
Тяжело вздохнув, доктор продолжал:
– По правде говоря, ваша светлость, ваше здоровье может даже ухудшиться, прежде чем настанет улучшение.
Гарет с подозрением прищурился:
– Что вы имеете в виду?
– Рассудок – вещь хрупкая, ваша светлость. Представьте себе детскую игрушку, кубики. Когда вы строите из них замок для того, чтобы создать прекрасную башню, часто бывает необходимо сломать часть уже построенного и строить заново. Иногда приходится делать это снова и снова, пока не достигнешь идеального результата – учитывая размер и форму кубиков. Так вот, разум человеческий – нечто подобное. Приходится утратить его часть, чтобы обрести целое.
Софи в изумлении уставилась на доктора. «Какой вздор! – думала она. – Неужели этот человек считает, что Гарету должно стать хуже перед тем, как наступит выздоровление?! Ведь он и так с каждым днем вспоминает все больше и становится все сильнее безо всякого лекарства!»
Софи твердо решила, что не допустит подобного лечения.
– Вам письмо, миледи.
Софи с раздражением схватила листок бумаги с серебряного подноса, протянутого слугой. На конверте не было адреса, что явно свидетельствовало о том, что письмо написал ее неугомонный муж.
Она почти весь день спорила с Гаретом насчет доктора Макалистера. Наконец после пятичасового чая, за которым царила напряженная атмосфера, он крикнул, что она «фурия, которая не желает его исцеления».
Слишком раздосадованная, чтобы выразить удивление его поведением – вне всякого сомнения, также вызванным ядовитым зельем, – она назвала его упрямым болваном. А он после этого ринулся вон из комнаты и на весь день заперся в кабинете.
Но теперь, когда она вот-вот должна была отправиться в театр вместе с мистером Фиском и Бекки, муж решил послать ей записку. А ведь мог бы поговорить с ней еще несколько часов назад!
Когда дверь за слугой закрылась, Софи развернула записку.
«Так и быть. Я воздержусь от лечения доктора Макалистера, пока мое состояние будет продолжать улучшаться. И пока память снова не подведет меня».
Он несколько раз подчеркнул слово «пока». Но почему же Гарет так мало верил в то, что непременно поправится? Ведь всем было ясно, что он выздоравливал… Господи, что за упрямец!
А последняя строчка гласила: «Предсказываю, что позову его снова через неделю или даже раньше».
Софи смяла листок. Если дойдет до этого, она заменит мерзкое снадобье доктора снотворным, которое приготовит сама. Приготовит безвредный отвар ромашки, лимона и мяты.
Эта мысль успокоила ее, и к тому времени, как пришла Бекки, Софи уже была готова наслаждаться вечером. Она расправила светло-желтые юбки и взглянула в зеркало, прежде чем открыть дверь красавице золовке.
На Бекки было верхнее платье из серебряной сетки, надетое поверх светло-розового, нижнего; а подол и вырез были отделаны золотистым шнуром. Точно такая же золотистая лента обхватывала тонкую талию девушки, а на шее у нее блестела золотая цепочка, принадлежавшая еще ее матери. В ушах же красовались крошечные бриллиантовые серьги-слезки.
– Чудесно выглядишь, дорогая, – заметила Софи.
Улыбка осветила лицо Бекки.
– И ты тоже. То есть ты выглядишь не такой старой, как на самом деле.
Софи невольно рассмеялась и, взяв Бекки под руку, сказала:
– Что, пойдем?
Войдя в ложу герцога Колтона, Бекки тихонько ахнула и подошла к перилам балкона. Вид театра, сверкавшего огнями и уже переполненного зрителями, поражал воображение – весь Лондон стремился увидеть знаменитую мелодраму, один из лучших спектаклей «Ковент-Гардена». Что же касается Софи, то ей просто хотелось отвлечься.
Мистер Фиск подвел ее к стулу с бархатной обивкой. Софи села и краем глаза заметила, как в публике сразу замолчали и с любопытством уставились на их ложу. Но она упорно смотрела на золовку.
– Дорогая, красиво, правда?
Бекки повернулась к ней. Голубые глаза девушки округлились, и она пробормотала:
– Красиво, конечно, но… Если случится пожар, мало кто спасется.
– Зато освещение великолепное, не так ли? – усмехнулась Софи.
Бекки содрогнулась.
– Я немного боюсь. Здесь так много свечей! Если хоть одна свалится, все здание мгновенно охватит огнем.
– К подобным вещам нужно привыкнуть, – вмешался мистер Фиск. – Но уверяю, миледи, если начнется пожар, вы первая сумеете выйти отсюда.
– Как это, мистер Фиск? – удивилась Бекки. И кокетливо улыбнулась.
Софи разгладила свою атласную юбку и тихо вздохнула. Сегодня Бекки была неотразима. Слишком уж неотразима… И наверное, было ошибкой брать с собой мистера Фиска.
– Я знаю потайной выход с этого этажа, – пояснил он с хитроватой улыбкой.
Слово «потайной» почему-то встревожило Софи. Она внимательно взглянула на Фиска, но молодой человек, поглощенный беседой с Бекки, этого не заметил.
– Неужели?! – поразилась девушка.
Мистер Фиск кивнул:
– Совершенно верно, миледи. Я сам часто пользовался этим ходом.
– Ну… хоть малое утешение, – вздохнула Бекки.
Софи похлопала по сиденью рядом с собой:
– Иди сюда, дорогая.
Бекки покосилась на стул рядом с мистером Фиском, но все же послушно села рядом с герцогиней.