– Боишься, Сонечка? Не бойся… Сейчас я тебе покажу кое-что.
Медленно поплыли в глубь озера. Вода шелестела под веслами, пахло свежестью, тиной и еще чем-то неуловимо-нежным. Чем дальше, тем больше приближался нежный запах, накатывал тугими волнами. Соне даже шевелиться не хотелось и по сторонам смотреть не хотелось. А хотелось закрыть глаза и вдыхать, вдыхать этот запах… И чтоб он в голову вошел, чтобы оплел нежными пальцами живущий в душе ужас, чтобы растворил его в себе…
– Оглянись, Сонечка! Открой глаза и оглянись!
О боже, вот это красота!.. Водяные лилии! Целый остров из водяных лилий! Томные белые бутоны, разомлевшие в солнечном, еще не жарком утреннем мареве. Чуть колыхались на волне, пропуская сквозь глянцевые листья сполохи ярких бликов.
– Какие!.. А можно рукой потрогать?
Марк склонился, с силой выдернул из воды цветок. Оборвал длинный хлыст-стебель, протянул ей.
– Ой, зачем ты… Жалко же… Не надо больше!
– Да их тут много… Вон там, смотри, еще. А дальше – еще…
Соня поднесла влажные лепестки к лицу, вдохнула запах. Голова слегка закружилась, как от вина. Марк молча смотрел на нее, улыбался. И опять ей стало немного неуютно под его взглядом. Зачем он смотрит – так? Понятно же, что Марго в утреннем разговоре пофантазировала немного… Ну да, она очень похожа на ту Соню, но это же не повод… И вообще… Фу, какие глупые мысли лезут в голову! Мысли, разнеженные солнцем и запахом лилий. Временно, конечно, разнеженные. Ужас-то из души все равно никуда не денется, корочкой, как болячка, не зарастет. Но лучше его пока руками не трогать! Больно очень! Пусть пока будет солнце, лодка и лилии. И глаза этого странного мужчины.
Хотя Соне все же было приятно, что он на нее так смотрит. А кому было бы не приятно? Любой женщине приятно… Но не более того. Не умещались сейчас в ней такого рода приятности. Ложка меда не способна растворить бочку дегтя.
«Или как там, в пословице? – поправила себя Соня. – Там наоборот, кажется… Там про ложку дегтя и бочку меда…»
Лодка по-прежнему медленно скользила по глади озера, плавно огибая островки белых лилий.
Как тихо. Какая томная леность вокруг. Спокойствие. Благодать. Нежность. И молчание Марка – разрешительное, великодушное. И этот его взгляд… как теплый купол, думала Соня. Обволакивает будто силой. Пробивается через неприятие, расслабляет волю.
«Хм, волю… Волю к чему? – мысленно одернула она себя. – К ужасу, к чувству вины? А может, это и хорошо, что обволакивает, расслабляет… Надо же как-то жить. Или не жить вовсе. Потому что с ужасом и чувством вины жить нельзя».
Тут же услужливым рефреном зазвучал в ушах быстрый голос Марго: «Это судьба, Сонь, судьба… Не упусти свой шанс…»
А может, черт возьми, и правда?! Ведь надо же как-то жить дальше, ведь не ляжешь теперь, не умрешь вместе с ужасом!
«Хотя – опять глупости лезут в голову… Глупости, глупости. Нет для меня ни спокойствия, ни благодати, ни томной лености. И оправдания тоже нет. Все это – чужое, из другой жизни».
Соня вздохнула – очень тяжелый вздох получился. Марк чуть качнулся вперед, в глазах застыл вопрос: что, что? Но вслух ничего не спросил, молчал по-прежнему.
«А может, было бы лучше, если б спросил… – мелькнула у нее мысль. – Такая сейчас минута – все бы ему рассказала… Исповедовалась бы, как на духу. Интересно, как бы он воспринял мою исповедь?»
Солнце поднялось в зенит, стало припекать макушку. Это что, время к обеду идет? Неужели они так долго плавают?
– Ну что, Сонечка, возвращаемся? – будто услышал он ее мысли. – Обедать пора…
К дому возвращались другим путем, вдоль озера, по тропинке. Густое разнотравье звенело цикадами, тянуло к солнцу желтые, лиловые, розовые головки соцветий. Сильно пахло нагретой водой. Зной поднимался настоящий, солнечно-белый, слепило глаза. Соне стало жарко в джинсах… На затылке, под волосами образовалась испарина. Подумалось вдруг – даже легкого сарафанчика с собой не взяла… Собиралась, как в побег. А впрочем, и впрямь в побег, чего уж… В джинсах бежать удобнее.
– Устала, Сонечка? Ничего, почти пришли… Сейчас немного в горку, и мы уже дома.
Тина ждала их с обедом. Стол был накрыт на затененной террасе. Белая крахмальная скатерть, пузатые запотевшие графинчики с холодными соками. Соня с жадностью выпила стакан апельсинового, и горло словно ожгло холодом.
На первое был супчик-жюльен, на второе – какая-то необыкновенная белая рыба, очень вкусная. Соня умяла все с аппетитом. Даже не заметила, как Марк осторожно подложил ей второй кусок рыбы на тарелку. Тоска тоской, а голод не тетка… Да и прогулка на свежем воздухе дала о себе знать.
На десерт – обычная яблочная шарлотка. Так себе, подумала Соня. У нее иногда лучше получается, Екатерина Васильевна в свое время секретом поделилась. Для теста надо взбивать белки и желтки по отдельности, а в яблоки обязательно грецкий орех добавлять. И чуть-чуть корицы. Олег очень любил шарлотку…
Еще в той жизни, когда… Когда…
Марк что-то говорил, но вдруг осекся на полуслове, с тревогой глянул Соне в глаза.
«Да что это, в самом деле, он и впрямь мои мысли читает, что ли? Или у меня лицо так сильно изменилось?»
– Может, пойдешь к себе, Сонечка? Мне кажется, тебе надо отдохнуть… Поспать немного. Сейчас самая жара. Не зря врачи говорят о пользе сиесты.
– Да, пожалуй…
– Я тебя провожу. Идем.
– Не надо. Я сама…
– Ты что, боишься меня?
– Нет. С чего вы… С чего ты взял?
Все-таки не ложилось ей на язык это «ты», звучало абсолютно по отношению к Марку неестественно. Слишком он… деловой. Нет, не то слово. Не деловой. Скорее – недосягаемый. Не в том смысле, что она на него каким-то образом посягает, а в том, что сама такая мысль – вдруг начать посягать! – абсурдной кажется. Нет, он абсолютно чужой… Чужой недосягаемый… Серьезный взрослый мужчина в расцвете лет.
А впрямь, интересно, сколько ему? Если Марго двадцать примерно, то получается, сорок с хвостиком? Или под пятьдесят? А впрочем, ей-то какая разница, господи? Детей, как говорится, не крестить…
Марк проводил ее до дверей комнаты, склонился, руку поцеловал. Хорошо, хватило ума не дернуться ланью, как прошлый раз. Попала пастушка в барский дом, что делать, терпи реверансы.
В комнате было прохладно – в углу тихо шумел кондиционер. Спать не хотелось. Да и не устала она, отчего бы ей устать? Хм… попала в странное положеньице… Надо бы обдумать ситуацию. Может, удрать по-английски? А что, пока Марго дома нет…
Соня подошла к окну, отодвинула занавеску, огляделась. А красиво у них тут, черт побери… Сад ухоженный, с цветами, с подстриженными в линеечку кустами. Дорожки ровные, в разные стороны. Скамья-качалка в тени. О, да тут балкон есть! Вчера она не заметила. Соня открыла дверь, вышла на балкон и почувствовала, как ее опалило зноем… Нет, в комнате лучше, прохладнее.