Мы разгромим вражескую, реваншистскую, оружием бряцающую, две мировых войны развязавшую Германию. Это простят и забудут. Но если Германия станет единой и как объединенная страна останется членом НАТО, то кремлевским вождям придется отказаться от освободительных походов в Западную Европу, ибо взлом обороны государства — члена НАТО ядерными взрывами слишком дорого нам обойдется.
А Жуков готовил именно взлом обороны, и именно в Центральной Европе.
4
20 июля 1955 года состоялась встреча Эйзенхауэра и Жукова. Беседу переводил и записывал Олег Трояновский, будущий представитель СССР в ООН. Запись беседы хранится в Российском государственном военном архиве (Фонд 41 107. Опись 1. Дело 58. Листы 2–13). В ходе беседы Жуков заявил, что «провел много учений с применением атомного и водородного оружия и лично видел, насколько смертоносно это оружие».
Здесь Георгий Константинович немного покривил душой: учения с применением атомного оружия он проводил не много раз, а лишь однажды, а с применением водородного оружия ни он, ни кто-либо другой во всем мире не проводил никогда, ни до Жукова, ни после него. Испытаний проводили много, но устраивать войсковые учения с применением зарядов мегатонного класса не додумался никто.
Далее в беседе Жуков выразил глубокую озабоченность за судьбу планеты в случае, если США и СССР обменяются ядерными ударами одинаковой силы:
Если бы в первые дни войны США сбросили 300–400 бомб на СССР, а Советский Союз, со своей стороны, сбросил такое же количество бомб на США, то можно представить себе, что произошло бы с атмосферой (Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы. С. 40).
Вот каким миролюбивым был у нас был министр обороны. Жуков ужасно не хотел губить атмосферу нашей прекрасной планеты, потому доходчиво разъяснял непонятливому президенту США, что обмен ядерными ударами одинаковой силы может привести к непредсказуемым последствиям.
Однако заявление Жукова о возможности обмена ядерными ударами одинаковой силы тоже было враньем: в таком обмене ударами, если бы он произошел, силы сторон оказались бы неравными.
В момент встречи Жукова и Эйзенхауэра на вооружении Стратегического авиационного командования ВВС США находился межконтинентальный стратегический бомбардировщик Б-36, гибрид поршневого и реактивного самолетов. Первоначально Б-36 создали с шестью поршневыми двигателями. Потом его модернизировали, добавив еще четыре реактивных. Это позволило увеличить максимальную скорость до 685 км/час. Б-36 мог взлетать в США, бомбить любую точку в Советском Союзе и возвращаться домой без дозаправки. Американская промышленность выпустила 384 таких самолета.
Советский Союз со всех сторон был обложен американскими военными базами — в Норвегии, Великобритании, Испании, Западной Германии, Италии, Турции, Греции, Японии, Южной Корее и на островах Тихого океана. Поэтому бомбардировщикам Б-36 было гарантировано прикрытие истребителями, которые могли подниматься с аэродромов, разбросанных вокруг Советского Союза, а кроме того — с авианосцев. Огонь зенитной артиллерии бомбардировщику Б-36 был не страшен — уж больно высоко он летал.
В феврале 1955 года на вооружение американской авиации поступили первые межконтинентальные реактивные бомбардировщики Б-52 с боевым радиусом действия 7210 километров. Как и Б-36, они могли взлетать в Америке, бомбить цели в любой точке Советского Союза и возвращаться обратно. Максимальная скорость Б-52–957 км/час, максимальная бомбовая нагрузка — 31 тонна, высота полета — более 14 километров. В 2013 году, когда я пишу эти строки, бомбардировщики Б-52 все еще состоят на вооружении США.
В момент беседы Жукова и Эйзенхауэра Соединенные Штаты помимо трех сотен Б-36 и нескольких первых Б-52 имели на вооружении реактивные бомбардировщики Б-47. Межконтинентальной дальности полета у машин этого типа не было — вернее, была, но только в один конец. Однако наличие множества американских баз вокруг Советского Союза сводило это неудобство к минимуму: держать такие самолеты можно было на безопасном расстоянии от Советского Союза, в нужный момент перегнать их на передовые аэродромы, заправить, подвесить бомбы и отправить в полет с возвращением на базы Великобритании, Норвегии, Западной Германии, Турции или Южной Кореи. Всего к моменту окончания производства в январе 1957 года американская промышленность выпустила более двух тысяч машин этого типа.
Кроме того, американские авианосцы в момент встречи Жукова и Эйзенхауэра уже получили палубные штурмовики «Скайхок», которые кроме всего прочего могли быть носителями ядерного оружия.
А у Советского Союза в тот момент межконтинентальных средств доставки ядерного оружия не было.
5
За трогательной заботой Жукова о сохранении атмосферы скрывалась ядерная импотенция Советского Союза. Жуков блефовал, играя надувными мышцами. У Советского Союза не было в то время 300–400 стратегических ядерных зарядов, а если бы и были, то доставить их к целям на территории США было бы невозможно. И поршневые бомбардировщики Ту-4, и первые поступившие на вооружение реактивные Ту-16 теоретически могли донести ядерные бомбы до Америки, но только в один конец — на возвращение топлива уже не хватало.
Разница заключалась в том, что в случае войны американские бомбардировщики, неуязвимые для огня зенитной артиллерии, были бы прикрыты своими истребителями, в то время как у Советского Союза не было баз вокруг США, потому советским бомбардировщикам пришлось бы действовать без прикрытия. Но даже если бы удалось навербовать смертников для героического выполнения такого самоубийственного задания как на полет в один конец, то прорваться через систему ПВО США поршневой Ту-4 даже теоретически не мог. И реактивный Ту-16 — тоже.
Так зачем же Жуков рассуждал о непредсказуемых последствиях обмена ядерными ударами одинаковой силы, если никакой силы для нанесения такого удара в Советском Союзе в тот момент не было?
Если интерес Жукова состоял в том, чтобы уберечь планету от гибели, то он должен был по дружески объяснить Эйзенхауэру, что тайны военные выдавать не намерен, сколько у нас зарядов и носителей, не откроет, но пусть американский народ знает: вы нас уничтожите, но за пределами Советского Союза мы на всякий случай уже спрятали несколько зарядов. После того, как вы нанесете по нам ядерные удары, наши ребята, которые уже живут в других странах, на своих плечах через Канаду и Мексику принесут элементы зарядов, соберут их и подорвут бомбы в ваших городах. Много ли тому Чикаго надо? Только представьте себе, как посыпятся ваши небоскребы в разные стороны от эпицентра взрыва.
Мог бы Жуков и сильнее припугнуть: мол, мы такие пугливые, потому уже и на территории США необходимые запасы накопили. В разобранном виде. Надо будет — соберем и врежем, без всяких ракет и бомбардировщиков. Так что вы уж, того… первыми не нападайте, а то все равно свое огребете.
Но Жуков не о судьбе своей страны и всей планеты печалился. Жуков готовил прорыв советских танков в Западную Германию и далее к океану. За это вполне можно было получить ядерный удар от союзника Западной Германии из-за океана, потому Жуков и пытался отвадить Эйзенхауэра от защиты Европы. Мол, что бы тут у нас ни случилось, Америке незачем в драку ввязываться. А то вы на нас 300–400 атомных бомб, да мы на вас столько же — как бы нам планету не загубить.