Она еще больше растерялась.
— Я разговаривала с ним незадолго до смерти, миссис Уилсон. Его социальный работник погиб в автомобильной аварии девять лет назад. Джим Барнс. Меня интересует он.
Джини насторожилась.
— И вы думаете, что самоубийство как-то связано с Джимом?
Не ответить на этот вопрос я не могла.
— За несколько часов до происшествия Джима Барнса уволили из больницы. Ваша фамилия — ваша девичья фамилия — значится в отчете судмедэксперта, миссис Уилсон.
— Видите ли… — Она запнулась. — Понимаете, у полиции были кое-какие сомнения. Они подозревали самоубийство. Меня расспрашивали. Врач, коронер… Не помню. В общем, звонил какой-то мужчина.
— Доктор Браун?
— Может быть… не знаю.
— Почему он хотел с вами поговорить, миссис Уилсон?
— Ну, наверное, потому, что я одной из последних видела его живым. Он, кажется, приехал в больницу, и Бетти посоветовала ему поговорить со мной.
— Бетти?
— Да, она дежурила в приемной.
— Мне нужно, чтобы вы рассказали все, что помните об увольнении Джима Барнса.
Джини поднялась, чтобы проверить духовку. Секундной паузы хватило, чтобы успокоиться и собраться. Мне даже показалось, что она рассердилась.
— Доктор Скарпетта, о мертвых не принято отзываться плохо, но Джим был не очень приятным человеком. В «Валгалле» о нем сложилось не самое хорошее мнение, а выгнать его следовало еще раньше.
— Из-за чего сложилось такое мнение?
— Понимаете, пациенты много говорят. И им не всегда стоит верить. Понять, где правда, а где ложь, бывает нелегко. Доктор Мастерсон да и другие врачи часто выслушивали жалобы на Барнса, но доказательств не было, пока очередной инцидент не случился в присутствии свидетеля. Произошло это в то самое утро. После полудня Джима уволили, а вечером он разбился.
— Свидетелем того инцидента, как я понимаю, были вы?
— Да. — Она твердо посмотрела мне в глаза.
— Что же случилось?
— Я шла через вестибюль к доктору Мастерсону, и меня окликнула Бетти. Она дежурила в приемной и… Томми, Клей, а ну-ка потише!
Вопли в гостиной не только не стихли, но стали еще громче. Кто-то с бешеной быстротой переключал каналы, и спор грозил перерасти в драку.
Миссис Уилсон устало поднялась и вышла из кухни. Я услышала приглушенные шлепки — похоже, наказание распределилось поровну, — и вопли прекратились. Впрочем, персонажи мультиков смирением не отличались и, судя по звукам, поливали друг друга из автоматов.
— На чем мы остановились? — спросила хозяйка, вернувшись на кухню.
— Вы сказали, что вас окликнула Бетти, — напомнила я.
— Ах да. Она подозвала меня и сказала, что звонит мать Джима, что звонок междугородный и что ей срочно нужен сын. Почему она звонила, я так и не узнала. Бетти попросила найти Джима. Он был на психодраме, в танцзале. Понимаете, у нас в «Валгалле» есть танцзал, которым мы пользуемся на начальном этапе лечения. Например, в субботу вечером устраиваем вечеринки с танцами. Там и сцена, и площадка для оркестра. Вы, наверное, знаете, что когда-то «Валгалла» была отелем, так вот зал с той поры и остался. В общем, я проскользнула через заднюю дверь и когда увидела, что там происходит, то не поверила своим глазам. — Глаза у Джини Уилсон блестели от негодования, пальцы теребили край скатерти. — Стояла и смотрела. Джим стоял на сцене спиной ко мне и с ним еще пять или шесть пациентов. Они сидели на стульях, повернувшись так, чтобы не видеть, что он делает с одним из них. Это была девочка лет тринадцати. Ее звали Рита. Риту изнасиловал отчим, и она не разговаривала — речевая дисфункция. Джим пытался заставить ее воссоздать эпизод.
— Эпизод с изнасилованием? — уточнила я.
— Чертов ублюдок! Извините. Сколько лет прошло, а как вспомню…
— Понимаю.
— Потом он, конечно, клялся, что ничего такого не делал. Всегда врал, дрянь. Все отрицал. Но я же видела. И отлично поняла, что он делает. Разыгрывал роль отчима, а бедняжка Рита так испугалась, что и шелохнуться не могла. Как будто застыла. Джим наклонился к ней и говорил… В танцзале очень хорошая акустика, и мне все было слышно. Для своих тринадцати лет Рита была очень зрелая, физически развитая девочка. И Джим спрашивал: «Он так это делал, Рита?» Спрашивал и… трогал. Вроде как ласкал. Я незаметно вышла, и он ничего не заметил. А через несколько минут Джима вызвал доктор Мастерсон, и я повторила все в его присутствии.
Так вот почему доктор Мастерсон не пожелал обсуждать со мной Джима Барнса. Вот почему в досье Эла Ханта недоставало нескольких страниц. Если информация о случившемся станет достоянием общественности — пусть даже по прошествии стольких лет, — репутация заведения пострадает очень серьезно.
— Вы подозревали, что Джим Барнс занимался подобным и раньше, не так ли?
— Судя по некоторым жалобам, так оно и было, — кивнула Джини Уилсон.
— Жаловались только женщины?
— Не только.
— То есть жалобы поступали и от пациентов-мужчин?
— Да. По крайней мере, от одного парня. Но тогда его словам никто не поверил. У него были какие-то проблемы сексуального характера, что-то связанное с растлением несовершеннолетних. Для Джима самый подходящий тип жертвы — ну кто поверит такому бедняге?
— Вы не помните, как звали этого пациента?
Джини наморщила лоб.
— Не помню. Сколько времени прошло. — Она потерла виски. — Фрэнк… Фрэнки. Да, точно. Некоторые из пациентов звали его Фрэнки. А вот фамилию не помню.
— Сколько лет ему было? — стараясь не выдавать волнения, спросила я.
— М-м… Лет семнадцать… восемнадцать.
— Что вы помните о Фрэнки? Это важно. Очень важно.
Зазвонил таймер. Миссис Уилсон отодвинула стул, подошла к плите и вынула из духовки пирог. Потом заглянула в гостиную, где вроде бы воцарился мир, и вернулась к столу.
— Припоминаю, что после приема его почти сразу отправили в чулан. Потом перевели на второй этаж, в мужское отделение. Я занималась с ним трудотерапией. — Она задумалась, поглаживая пальцем подбородок. — Он был очень старательный. Мы делали кожаные ремни, еще кое-что. Ему нравилось вязать, плести, а это, согласитесь, довольно необычно. Большинство мужчин-пациентов отказываются от такой работы, им больше по душе делать пепельницы или заниматься кожей. Фрэнки был очень креативен, и у него неплохо получалось. А еще выделялся своей прилежностью и аккуратностью. Всегда приводил в порядок рабочее место, подбирал мусор с пола. Терпеть не мог, когда что-то было не на месте, а уж грязь просто не выносил. — Она замолчала и посмотрела на меня.
— Когда он пожаловался на Джима Барнса?
— Вскоре после того, как я начала работать в «Валгалле». — Джини нахмурилась. — По-моему, Фрэнки провел у нас чуть больше месяца, когда поступила первая жалоба. Он рассказал кому-то из пациентов, а уже тот передал доктору Мастерсону.