— Отпечатки я снял еще утром. Прогнал через систему пропавших без вести и неопознанных лиц. Увы, ничего. Результаты по ДНК будут завтра. Пробью по CODIS [24] . — Марино ставит линейку под подбородок мертвеца. — Что-то не то с этим псом. Кто-то же должен был его забрать. Думаю, надо дать объявление о пропавшей собаке и оставить номер, чтобы люди могли звонить.
— Только не наш телефон, — предупреждаю я. — От репортеров нам сейчас надо держаться подальше.
— Верно, — кивает Бентон. — Не надо, чтобы плохие парни знали, что нам вообще-то известно о собаке. И уж тем более что мы ее ищем.
— Плохие парни? — беспокойно спрашивает Анна.
— Что еще? — Я по привычке прохожу вокруг стола, внимательно осматривая тело с головы до ног. Люси называет это «рекогносцировкой».
Марино щелкает фотоаппаратом.
— Сегодня утром, перед тем как возвращать клиента в холодильник, я проверил его руки и собрал личные вещи.
— Насчет личных вещей впервые слышу. У него же вроде бы ничего и не было.
— Было кольцо с печаткой. Часы «касио» в стальном корпусе. Пара ключей на брелоке. Так, что еще? Да, бумажная двадцатка. Деревянный коробок, стэшбокс [25] , пустой, но я все-таки взял мазок на наркотики. Этот стэшбокс и на видео есть. Мелькает у него в руке уже в Нортон’с-Вудс.
— Где была коробка? — спрашиваю я.
— В кармане.
— Итак, он достал стэшбокс из кармана в парке и потом положил его обратно. — Я вспоминаю, что действительно видела на айпаде коробку в руке в черной перчатке.
— Думаю, надо искать либо что-то курительное, либо нюхательное. Лично я ставлю на травку, — продолжает Марино и, повернувшись ко мне, добавляет: — Не знаю, заметила ли ты, но у него на столе, рядом с пепельницей, лежала стеклянная трубка.
— Посмотрим, что покажет токсикологическая экспертиза. Проведем экспресс-тесты на алкоголь и наркотики. Что там, работы много?
— Скажу Джо, чтобы поставил в начало очереди. — Анна имеет в виду главного токсиколога, которого я привезла с собой, бесстыдно переманив из криминалистической лаборатории управления полиции Нью-Йорка. — Вы — босс. Только попросите. — Она перехватывает мой взгляд. — С возвращением.
— Что за печатка и какая цепочка? — спрашивает Бентон.
— Печатка с гербом — раскрытая книга с тремя коронами. — У Марино преимущество над Бентоном; ЦСЭ — его территория, и ему доставляет удовольствие чувствовать свое превосходство. — Никаких надписей, никаких высказываний на латыни, ничего такого. Может, герб Гарварда или МТИ, не знаю.
— Только не тот, что ты описал. — Бентон поворачивается к компьютеру. — Я могу им воспользоваться?
— Брелок обычный, стальные колечки на кожаной петельке, такие пристегивают к ремню, — продолжает Марино. — Бумажника не было, сотового тоже, что довольно странно. Теперь ведь без телефона никто и не выходит.
— Он собирался погулять с собакой и послушать музыку. Может быть, рассчитывал отлучиться из дома ненадолго и разговаривать по телефону не хотел, — говорит Бентон, вводя в строку поиска ключевые слова.
Я поворачиваю тело на правый бок и смотрю на Мариино:
— Помочь не хочешь?
— Три короны и раскрытая книга. Городской университет Сан-Франциско. — Бентон впечатывает что-то еще. — Дистанционное образование. Специализация — медико-санитарные дисциплины. И при этом выпускной перстень?
— В каком шкафчике его личные вещи? — спрашиваю я.
— Numero uno [26] . Если что, ключ у меня.
— Я возьму. Что-нибудь еще надо проверить в лаборатории?
— По-моему, ничего.
— Тогда пусть полежат пока у нас, а потом передадим в похоронное бюро или родственникам, если установим личность.
— Есть еще Оксфорд, — комментирует Бентон, продолжая поиски в Интернете. — Но тогда на печатке была бы надпись «Оксфордский университет», а ты сказал, что никакой надписи или девиза нет.
— Нет, — подтверждает Марино. — По-моему, его изготовили по заказу — обычное золото с гравировкой. То есть оно не официальное, поэтому ни девиза, ни надписи.
— Возможно, — соглашается Бентон. — Но если оно изготовлено на заказ, то мне трудно себе представить, что его заказал выпускник Оксфорда. Скорее уж кто-то, кто учился дистанционно. Заказал, потому что другого способа получить кольцо нет. А продемонстрировать то, что он выпускник университета, очень хотелось. Да, это герб Городского университета Сан-Франциско. — Бентон отодвигается в сторону, чтобы Марино мог увидеть картинку на экране: герб с золотисто-голубым орнаментом, золотой совой с тремя золотыми лилиями вверху, тремя золотыми коронами внизу и раскрытой книгой посередине.
Марино уже взялся за тело и теперь, щурясь, смотрит на экран и пожимает плечами:
— Может быть. Только если человек делал печатку для себя, то обошелся без каких-то деталей.
— Обязательно посмотрю, — обещаю я, осматривая тело и делая пометки на планшете.
— Никакой борьбы не было, так что рассчитывать на образец ДНК убийцы на часах или чем-то еще не приходится. Но ты же меня знаешь. Мазки взял со всего. Ничего необычного, кроме того, что часы остановились. Они у него с автоматическим заводом, вроде тех, что Люси нравятся. Хронограф.
— Когда они остановились?
— Я записал. Где-то после четырех утра. Через двенадцать часов после его смерти. Получается, хронограф у него был, а телефона не было. О’кей. Пусть так, если только он не оставил сотовый дома или его кто-то не забрал. Может быть, заодно с собакой. Вот я и думаю…
— В той записи, что я видела, телефон лежал на столе, — напоминаю я. — Если не ошибаюсь, он был подключен к зарядному устройству рядом с лампой. Рядом с той самой стеклянной трубкой.
— Мы же не видели всего, что он делал, прежде чем уйти. Может, прихватил телефон в последнюю секунду, — размышляет вслух Марино. — Или, может, у него не один, а несколько телефонов. Откуда нам знать?
— Узнаем, если найдем его квартиру. — Бентон распечатывает то, что нашел в Интернете. — Я бы посмотрел фотографии с места преступления.
— Хочешь сказать, когда я найду его квартиру. — Марино устанавливает камеру. — Потому что искать буду я. Копы сплетничают хуже старух. Найду, где парень живет, а уж потом обращусь за помощью.
Двадцать три часа пятнадцать минут. Тело в состоянии полного трупного окоченения и очень холодное после пребывания в камере. Делаю соответствующую пометку на диаграмме. Темно-багровые трупные пятна и серовато-белые участки указывают на то, что покойник лежал на спине с вытянутыми по бокам руками, ладонями вниз, полностью одетый. На левом запястье часы, на левом мизинце кольцо. С момента смерти прошло по меньшей мере двенадцать часов. Посмертный гипостаз, более известный как трупные пятна, или livor mortis, — это один из моих любимых индикаторов, хотя и вводящий нередко в заблуждение даже тех, кто должен бы разбираться в таких вещах. Похоже на гематому, полученную вследствие травмы, но истинная причина явления — заурядное физиологическое явление, связанное с отсутствием циркуляции крови, которая под действием силы тяготения собирается в мелких сосудах. Гипостаз имеет темно-красный или багряный цвет с более светлыми пятнами там, где тело лежало на твердой поверхности. Что бы ни говорили мне об обстоятельствах смерти, само тело никогда не лжет.