Я вспомнил чьи-то слова: «Оправдывая свое существование, ты лишаешь себя всемогущества». Так же и я. Я говорю себе сразу: это невозможно,— даже не пытаясь сделать это.
Теперь все реже реагирую на многочисленные капризы Оли, охотно вступаю с ней в споры, которые плавно перетекают в ругань,— и, признаюсь, мне так нравится.
Я хочу быть счастливым в своих отношениях, а за счастье нужно бороться! Мне надоело прогибаться под нее, поступаясь своими интересами. Сыт по горло своей боязнью того, что она обидится и в очередной раз расплачется.
Все, хватит! Теперь я буду диктовать правила игры. Хочу быть самим собой: грубым, бестактным, смешным, похотливым, нелепым, иногда романтичным!
И опять я в сомнениях. Затевая игру в сильного и непоколебимого, я могу все разрушить. Почему я должен навязывать Оле свои правила игры, зачем она должна делать как я хочу? Может, в этом проблема? Пусть делает то, что хочет. Не надо диктовать — легче, мягче... Надо чаще баловать себя общением не с ней, своими желаниями. Не надо навязывать ей свои прямолинейные модели поведения. Может, именно моя прямота вызывает в ней столько раздражения?
Важно в любой ситуации сохранять гармонию, но, к сожалению, не получается.
Оля
Как всегда, все началось из-за какого-то пустяка. Организаторы телепроекта решили, что в большом Доме нужно делать ремонт, и по этому случаю нам всем нужно на некоторое время переехать в барак. Причем только в мужскую комнату.
Представьте себе, как это сложно,— стольким людям уместиться в одной комнате. Нам предстояло спать на двухэтажных кроватях. Я вообще ненавижу такие переезды. Вечная нервотрепка: какую кровать выбрать, куда положить все вещи? В такие моменты меня лучше не нервировать, а наоборот, всячески подбадривать и говорить комплименты, много-много, чтобы я не нервничала. Видимо, Рома забыл про это. Когда мы большую часть вещей перенесли и уже заняли каждый свою кровать, дело осталось за малым: разложить вещи. А раз уж понятно было, что нам предстоит мерзнуть в бараке довольно долго, поэтому хотелось все сделать красивенько, чтобы более-менее было похоже на порядок. Для меня вообще не важно, день я буду где-то находиться или год. Для меня важно, как я буду находиться в этом пространстве, мне нужно, чтобы мой уголок был красивеньким и уютным. Поскольку у меня очень много вещей, я попросила у Ромы занять место в большом комоде.
Я не понимаю, почему тогда Рома не смог мне уступить. Я же не предлагала ему разложить только мои вещи, а его чемодан оставить на улице. В нашем распоряжении было два комода: один побольше, другой поменьше. Я ничего такого криминального не попросила. Тем более моя просьба была обращена не к чужому человеку, а к моему мужчине. Рома пошел на принцип. В общем, как и следовало ожидать, мы поругались.
Очень тупо, из-за какой-то дурацкой полочки, мы положили начало нашему второму кризису в отношениях. Сейчас, вспоминая все это, я, конечно, повела бы себя по-другому, не стала бы закатывать истерику, а постаралась сгладить все. Но со стороны всегда легко говорить. Все мы, когда нас спрашивают о какой-либо ситуации, даем очень грамотные советы. Но когда сталкиваемся с проблемами сами, ведем себя неправильно, порой даже отвратительно. В общем, тогда я на Рому была очень обижена. И даже когда на следующий день во время предварительного голосования он в шутку подарил мне огромный шкаф (в шутку, потому что нам все равно его не разрешили бы поставить в бараке), мы все равно не помирились. Теперь уже и я не шла на контакт. (Кстати, мне в итоге пришлось занять маленький комод.) Мы ходили надутые друг на друга, я никак не могла понять: неужели ему сложно уступить мне такую малость? В итоге, конечно же, мы помирились, но ненадолго...
Рома
16 марта 2005 г.
Поссорились с Олей из-за комода. Дело было так. Как всегда, организаторам пришла гениальная мысль: в доме надо сделать ремонт. Именно поэтому все переселяются обратно в бараки. Переезд — это всегда стресс, для девочек-истеричек особенно. Дашко орала весь день: то кровать у нее не та, то матрас отвисший, то еще что-то неладно. Я удивлялся, как Оля держится. Был даже горд ею. Вот, мол, все истерят, а моя прелесть сопит и вещи мне перетаскивать помогает. Восторгался до тех пор, пока дело не коснулось святого — комода.
Так уж исторически сложилось, что почти все полочки, шкафы, комоды забиты Олиными вещами. Мои же «три свитера» занимают самое скромное место, с легкостью умещаясь на одной полке. Еще одну полку мне просто необходимо иметь под свои аксессуары: ручки, карандаши, многочисленные тетради, договора, журналы. Все же остальное всецело принадлежит моей госпоже. Я приволок из дома старенький комод, которым она все время пользовалась, и в мужской комнате урвал еще один — новый, в который мы планировали положить свои вещи. Мне было достаточно одной полочки — самой верхней. Но Оля так не считала. Ей зачем-то срочно понадобился второй комод, более того, именно верхняя полочка, когда до этого она обходилась одним. Мне же было предложено разместиться в верхней полочке старого, но он гораздо меньше, и вид у него не такой. Я возмутился: почему я должен раздобытый мною для собственных нужд комод отдавать Оле? Короче, я решил настаивать на своем и посмотреть, уступит ли она мне в этом моем капризе.
— Зайчонок, мне нужна одна тумбочка у кровати и все.
— Можно подумать, что ты будешь сидеть и писать.
— Конечно, буду. Хочу тумбочку! — иронично говорил я, но Оля не уступала.— Мне нужен только один ящик в новом комоде.
— Знаешь что! Забирай весь комод, мне он не нужен. Пусть мои вещи стоят посередине барака!
— Может, тебе и второго комода не надо? — Я уже чувствовал, что Оля закипятилась, но уступать не хотел.
— Забирай, мне ничего от тебя не надо! И убери его от кровати, мне не нравится, что он здесь стоит!
— А мне нравится.
— А мне не нравится! — Оля собралась передвигать комод.
— Ты можешь передвигать его куда угодно, он всё равно будет стоять здесь!
Дальше — хуже. Оля настаивала на том, что принесенные мною шкафы полностью ее, все до одного, и я права не имею ни на одну полочку! Ни фига себе заява. Ну что ж, раз ты так, то я немного по-другому. Не уступил ей ни в чем и продолжал требовать свое. Тогда Оля в сердцах отказалась буквально от всего!
— Не хочешь пользоваться комодом, я попользуюсь.
— Убери здесь все. Здесь будут стоять мои чемоданы!
— Возьми и поставь!
— Сейчас ты уберешься отсюда, и я поставлю.
— Убираться ты будешь сама! И разговаривать таким языком будешь с кем угодно, только не со мной! Понятно? Я твое отношение и твои капризы терпеть не буду! Ясно тебе?
— Не терпи.
— Я тебе не позволю так разговаривать, ты выйдешь отсюда.
Несмотря на ее уже явную обиду, я продолжал настаивать на своем. Ее это еще больше взбесило: «Как это так, я уже плачу, а он еще мне не уступил! Все. Это конец!» Так и вышло.
— Слушай, ты можешь убрать еще вот этот чайник, который ты туда поставил?
— Сама уберешь.
— Ты его туда засунул, вот и убери.
— Я думаю, что ваша гордость сойдет со звезд на небо, потом на землю, и тогда вы согнетесь раком и уберете оттуда чайничек. Снизойдете.
— Ты ублюдок просто! — В очередной раз я увидел обильно смоченные слезами глаза.— Вообще больше в жизни не буду с тобой встречаться.— И Оля пулей выбежала из комнаты.