— Пойдемте! Я вас познакомлю со своим супругом.
Азалия очень охотно направилась за ней. Ей давно хотелось посмотреть на господина Чана, узнать, что это за человек.
Госпожа Чан провела ее в кабинет мужа, находившийся между двумя спальнями.
Там в удобном кресле восседал китайский торговец. Выглядел он в общем-то так, как девушка и ожидала.
В национальном китайском халате из дорогой ткани, на ногах удобные туфли без задника. На голове маленькая круглая шапочка, а падавшая на спину косичка была довольно толстой и почти такой же белой, как и борода.
Азалия также отметила тонкие черты его лица, но не успела она бегло оглядеть господина Чана, как тут же смутилась, поскольку его супруга опустилась перед ним на колени и склонила голову на руки.
— Досточтимый супруг, — сказала она по-английски, — смеет ли твоя скромная смиренная супруга представить тебе милостивую и благородную английскую леди?
Господин Чан поднялся и отвесил поклон, спрятав руки в широкие рукава. Азалия сделала реверанс, хоть и сознавала, что тетка не одобрила бы такой вежливости по отношению к китайцу.
— Из слов моей супруги я понял, что она и мой сын Цзянь Цинь в большом долгу перед вами, мисс Осмунд, — произнес он на почти безупречном английском языке.
— Господин Чан, для меня было большой радостью помочь немного вашей супруге, когда она занемогла.
— Женщины — плохие мореходы, — изрек господин Чан. — Не соизволите ли присесть, мисс Осмунд, на это жалкое и недостойное вас кресло?
Азалия понимала, что китайский этикет требует преуменьшения достоинств собственности говорящего, но улыбнулась про себя при мысли о том, как недовольны были бы владельцы «Ориссы», услышав такой отзыв об их роскошных мягких креслах.
Она села в указанное ей кресло, а госпожа Чан поднялась с пола и пристроилась на низенькой скамеечке.
— Моя жена сообщила мне, что вы желаете выучить наш трудный язык, — произнес господин Чан.
В его тоне прозвучало нечто, заставившее Азалию предположить, что он считает ее намерения весьма и весьма странными.
— Мне хочется научиться читать, а также разговаривать с жителями Гонконга, — ответила Азалия. — Я наполовину русская, жила долгое время в Индии, так что надеюсь, что китайский покажется мне менее трудным, поскольку я уже знаю несколько языков.
— Все равно это будет для вас нелегко, — важно сказал господин Чан. — Существует много диалектов китайского. В Гонконге чаще всего говорят на кантонском.
— Тогда я хочу выучить кантонский диалект, — заявила Азалия.
— В Китае письменность иероглифическая, как в Древнем Египте.
— Ваши иероглифы очень красивые, — с жаром произнесла девушка, и, хотя лицо китайца не изменилось, ей показалось, что он польщен ее словами.
— Мисс Осмунд учит меня правильно говорить по-английски, — робко произнесла госпожа Чан. — Я стану учить ее китайскому, если позволит досточтимый супруг.
— Я позволяю, — спокойно изрек господин Чан.
Вот после этого-то разговора Азалия украдкой два или три раза в день спускалась на палубу второго класса и навещала госпожу Чан в ее каюте.
Она узнала, что ее зовут Кай Инь и она третья жена господина Чана. Кай Инь оказалась большой мастерицей, она искусно вышивала и рисовала по шелку.
Изящные китайские иероглифы так и текли из-под ее руки, когда она быстро-быстро писала справа налево на плотном пергаменте, который ее супруг предоставил для их занятий.
Она смеялась как ребенок над ошибками, которые делала Азалия, порой находя их настолько смешными, что от смеха у нее на глазах выступали слезы.
Ошибиться в китайском языке было легко, поскольку каждый слог имел несколько различных значений, в зависимости от интонации.
Азалия узнала, что одно только слово «hsing» имеет множество значений — просыпаться, бесстрастный, гнев, подниматься, наказывать, абрикос, фигура и еще свистеть! «Hsing» также означает секс.
К счастью, как Азалия и ожидала, китайский язык давался ей не так уж трудно. К тому же она обладала прекрасным музыкальным слухом, что тоже облегчало задачу.
Когда «Орисса» плыла по спокойному в то время Средиземному морю, леди Осмунд уже оправилась и снова была на ногах.
Прописанный доктором успокоительный сироп она больше не принимала, и у нее находились десятки поручений для Азалии.
Впрочем, она не принуждала Азалию сопровождать Виолетту и Маргариту, когда те прогуливались по залитой солнцем палубе, или сидеть в салоне, где проводили время, по большей части за сплетнями, пассажиры, которых леди Осмунд ставила весьма высоко в светском обществе.
— Я ненадолго, — говорила Азалия госпоже Чан. — Тетя велела мне починить платье и подрубить несколько новых платков. Если я задержусь у вас, то до вечера ничего не успею сделать.
— Давайте я помогу, — предложила госпожа Чан.
— Да что вы, я не могу затруднять вас, — запротестовала Азалия.
— Мы будем шить и одновременно заниматься языком, — настаивала госпожа Чан.
И шитье превратилось после этого из скучной повинности в увлекательное занятие. Ко всему прочему в каюте Азалии было так темно, что от работы у нее болели глаза. К тому же там было очень жарко и душно.
Иногда у госпожи Чан накапливалось столько вопросов про Англию, а Азалии хотелось так много ей рассказать, что удобней было разговаривать по-английски, но в других случаях госпожа Чан была строгой учительницей.
— Скажите это по-китайски, — строго приказывала она.
И тут же начинала хохотать, если Азалия произносила что-либо, по словам госпожи Чан, совершенно неприличное.
— Ты явно стала лучше вышивать, — заметила как-то вечером леди Осмунд.
Азалию настолько поразила похвала тетки, что на мгновение она онемела и не знала, что сказать.
— Я намеревалась по приезде в Гонконг отдать тебя на обучение тонкому шитью и вышивке, поскольку это будет дешевле, чем платить китайцам, — сказала леди Осмунд, — но теперь я начинаю сомневаться, может, тебе это и не требуется.
С этими словами она передала Азалии несколько платьев и нижних юбок, которые требовалось либо вышить, либо украсить аппликацией, и Азалия почти с отчаянием подумала, сумеет ли она справиться с работой хотя бы отчасти так же хорошо, как госпожа Чан.
Отправляясь в кают-компанию на обед, леди Осмунд как-то раз недвусмысленно дала понять, что Азалия не должна садиться рядом с лордом Шелдоном.
Теперь возле него сидели либо Виолетта, либо Маргарита, но он являлся к столу все позже и позже, так что обычно они справлялись с десертом еще до того, как он появлялся в салоне-ресторане.
Иногда Азалии казалось, что поступал он так из-за того, что с близнецами не о чем разговаривать, а другой сосед лорда Шелдона был явным занудой.