Признаюсь, что весть эта позволила мне облегченно вздохнуть. Представить себе не могу, что могло бы произойти, если бы Тим явился в наш дом и столкнулся с Питером.
— Тогда до свиданья, — сказала я, — и пусть Господь бережет тебя.
— Я буду навещать тебя, — пообещал в ответ Тим. — Я обязательно еще раз приеду в Лондон. Едва ли эти министерские спецы сумеют правильно собрать устройство без моей помощи.
Обменявшись еще несколькими словами, мы попрощались. Вешая трубку, я отчетливо осознала, что один длительный и важный этап моей жизни завершился. В этот самый момент я поняла, что на самом деле я не любила Тима так, как навоображала себе. Осознание это пришло ко мне не вдруг, и мне хватило ума не сопротивляться ему. Тим, бывший для меня всем в жизни, перестал являться той осью, вокруг которой она вращалась. Теперь я видела его таким, каким он был на самом деле, — симпатичным, даже очаровательным, но недалеким и легкомысленным.
Я даже усомнилась в том, что мы с ним могли быть счастливы вместе, усомнилась в том, что он действительно поселился бы со мной в Монреале, в маленькой квартирке, которую я спланировала с таким тщанием. Раньше я была совершенно уверена в том, что мы созданы друг для друга, а теперь не была уверена в этом.
Быть может, мы бы прожили несколько счастливых лет, а потом в нашу жизнь вторглась бы какая-нибудь другая Одри Герман, и я потеряла бы Тима точно так же, как это случилось, когда он отправился в Виннипег.
Жалела я теперь только о пролитых слезах, о своих страданиях и о том, как по-глупому позволила увлечь себя розовым девичьим мечтам о беспредельном счастье.
Каким глупым казалось мне теперь мое поведение! Я замарала собственное будущее бессмысленной ложью и обманом.
«Надо рассказать Питеру все как есть, — решила я. — В конце концов, он любит меня, а любовь не может иссякнуть за одну ночь».
Но все еще пытаясь обнадежить себя этими словами, я уже засомневалась. Что, если я ошибаюсь? В конце концов, именно это случилось с моей любовью к Тиму. Она умерла… так почему же этого не может случиться с Питером?
Я спустилась по лестнице, намереваясь во что бы то ни стало объясниться с Питером, однако его не оказалось дома. Бейтс сообщил мне, что он отправился на завтрак к министру иностранных дел. Английские политики, как мне кажется, часто приглашают друг друга к завтраку — странный выбор, я бы сказала, для интеллектуальных бесед.
Посему я позавтракала с Вили, которая с видимым удовольствием сообщила мне, какой усталой я ей кажусь, что, на мой взгляд, является принятым среди женщин способом сообщить собеседнице, что выглядит она отвратительно. Я не стала говорить ей, что не спала полночи, волновалась и горевала, и потому сослалась на плохое самочувствие.
— Может быть, тебе стоит уехать домой? — поинтересовалась Вили.
— Домой? — переспросила я с недоуменным видом, словно бы не понимая, что она имеет в виду.
— В Канаду.
— С чего бы вдруг? Теперь мой дом в Лондоне — там, где мой муж.
— O, но Питер может пробыть здесь не слишком долго.
Я посмотрела на нее, ощущая, как наползает на меня ужас.
— Что ты хочешь этим сказать?
Вопрос сам собой сорвался с моих губ. Я лихорадочно пыталась понять, что может затевать Питер, чего он хочет: развестись со мной, уехать с Вили? Было, конечно, глупо показывать свою реакцию, но реплика ее оказалась такой неожиданной!
— Разве Питэйр ничего не сказал тебе? — удивленно спросила Вили.
По голосу и лицу Вили нетрудно было догадаться, что она прекрасно знает о моей неосведомленности. Но ей явно нравилось мучить меня.
— Его могут послать на восток. Правительство сейчас рассматривает кандидатуру посланника, и, по мнению Питэйра, он может получить это назначение.
Я замерла. Мне не хотелось, чтобы Вили заметила, насколько глубоко я поражена ее словами. Питер может уехать. Это означало только то, что передо мной останутся два варианта — возвращаться домой или остаться здесь, в чужой стране, где у меня нет друзей.
— Этот пост кажется мне достаточно важным, — сказала я как можно спокойнее. — Не сомневаюсь в том, что Питер будет рад получить его.
С этими словами я отодвинула от себя тарелку и встала из-за стола. Кусок не лез мне в горло. Тем не менее Вили не была обманута моей, как я считала, убедительной попыткой скрыть свои чувства.
— Бедная Мела! — проворковала она. — Тебе непременно нужно помириться с ним до его отъезда.
— Возможно, мне будет проще это сделать, если тебя не будет здесь, — собравшись с духом, проговорила я.
Вили всплеснула руками.
— Ах, Мела! — с трагическим пафосом воскликнула она. — Как ты можешь быть такой жестокой ко мне? Я понимаю, что ты не хочешь видеть меня в вашем доме, но, увы! Мне некуда деваться, я одна на всем белом свете, ограбленная сирота!
Она играла, я понимала это, но понимала и то, что по глупости подставила себя. Она перескажет мои слова Питеру, и можно представить, какую конструкцию сумеет Вили возвести на этом основании.
— Тогда, похоже, съехать отсюда придется мне, — опрометчиво сказала я.
Я не могла не заметить огонек, вспыхнувший в глазах Вили, и тень злорадной улыбки на ее губах. Я вышла из комнаты, хлопнув дверью. Недостойный, конечно, жест, но мне было все равно.
— Ненавижу эту Вили, — бормотала я себе под нос. — Ненавижу все, что рассорило меня с Питером.
Я поднялась наверх, надела пальто и под весенним солнышком отправилась к Рози Хьюитт.
И только когда она появилась в своей забитой вещами маленькой гостиной с приветливой улыбкой на лице, в жоржетовой блузке с кружевами и рядами бус из искусственного жемчуга на шее, я поняла, что она является единственным моим другом по эту сторону Атлантики.
— Я так хотела встретиться с тобой, дорогуша, — сказала она. — Надеялась, что ты забежишь, иначе послала бы тебе записку. Когда я прознала о твоем браке, то обрадовалась как за собственную дочь. Твой дядя был очень высокого мнения о молодом Флактоне. Сколько раз он говорил мне: «Рози, помяни мои слова, этот парень далеко пойдет». Правда, сама-то я не видела Питера Флактона до позавчерашнего дня, когда он пришел ко мне разузнать о тебе. Когда он сказал мне, кто он такой, я очень обрадовалась, а тут он и говорит мне, что вы повенчались в замке.
— Мистер Флактон, — говорю я ему, — будь бедный Эдвард жив, этот день стал бы самым счастливым в его жизни. Знаешь, Мела, как Питер был рад услышать эти слова, только он очень беспокоился о тебе.
— Я собиралась прийти к вам сразу после того, как мы вернулись в Лондон, — сказала я, — но…
— О, конечно, у тебя сейчас столько дел, — вмешалась Рози. — Оно и понятно — ожидать — у вас сейчас медовый месяц, откуда же взять время для посещения такой старухи. Но я всегда дома, приходи ко мне, когда сможешь, и не переживай, если у тебя найдется дело поинтереснее.