Сунувшись в дверь крохотного чуланчика, который служил кабинетом Ассаду, Карл был встречен такой улыбкой, от которой у помощника по всему лицу разбежались морщинки. Значит, Ассад хорошо осведомлен обо всех новостях.
— Ну, ты обрадовался? — спросил тот и сам себе ответил энергичными кивками.
— Чему я должен радоваться?
— Ой! Маркус Якобсен столько хорошего говорил о нашем отделе и о тебе. Самые приятные слова от начала и до конца, чтобы ты знал. Вот и моя жена сказала: мы с тобой можем очень гордиться. — Ассад подмигнул Карлу. Дурная привычка! — И еще ты станешь комиссаром полиции.
— Чего?
— Сам спроси у фру Сёренсен! Она приготовила для тебя бумаги и велела, чтобы я не забыл тебе сказать.
Но Ассад зря старался — из коридора уже слышалось цоканье каблучков приближающейся фурии.
— Поздравляю! — выдавила она с усилием, одновременно одарив сладкой улыбкой Ассада. — Вот бумаги, которые тебе нужно заполнить. Занятия на курсах начинаются в понедельник.
— Дивная женщина! — произнес Ассад, как только она целеустремленно направила свои стопы прочь из подвала. — О каких курсах она говорит, Карл?
Карл вздохнул:
— Не посидев за партой, нельзя стать комиссаром.
— Тебя забирают отсюда? — Ассад скорчил разочарованную гримасу.
— Никто меня ниоткуда не заберет.
— Тогда я не понимаю.
— Ничего, поймешь! Расскажи-ка мне лучше, как там все прошло у Харди!
Глаза Ассада неожиданно округлились:
— Мне там совсем не понравилось. Большой мужчина лежит под периной и даже не двигается. Потом пришла сестра и хотела меня выгнать. Но с этим ничего, уладилось. Она по-своему даже очень приятная женщина. — Он заулыбался. — Думаю, она это поняла по моему лицу, так что просто ушла.
Карл воззрился на него в полном недоумении. Иногда Ассад доводил его до такого отчаяния, что хоть бросай все и беги на край света.
— А Харди, Ассад? Я же спрашивал тебя о Харди! Что он сказал? Ты прочел ему что-нибудь из этих фотокопий?
— Да. Я читал два с половиной часа, после этого он заснул.
— Ну и дальше что?
— Дальше он спал.
Только могучий мозг Карла смог удержать руки от того, чтобы схватить Ассада за глотку и придушить.
А тот улыбался:
— Но я туда еще вернусь. Когда я уходил, сиделка попрощалась со мной очень вежливо.
У Карла опустились руки:
— Раз уж ты так хорошо умеешь ладить с дамочками, то давай-ка сходи наверх и подмажь на всякий случай секретарш.
Ассад оживился. На его лице ясно читалось: это гораздо приятнее, чем торчать в подвале, обряженным в халат уборщика и зеленые перчатки.
Карл посидел немного, глядя в пустоту. О чем бы он ни думал, на заднем плане все время крутилась мысль о разговоре с Карен Мортенсен, служащей отдела здравоохранения Стевнса. Существует ли какой-то способ достучаться до сознания Уффе? Можно ли пробудить его память? Не спрятано ли в ней то, что объяснило бы исчезновение Мереты Люнггор, и нельзя ли как-то это извлечь, если нажать на нужную кнопку? Можно ли использовать память об аварии, чтобы найти эту кнопку? Вопросов, которые требовали решения, становилось все больше и больше.
Он окликнул своего помощника, бывшего уже на полпути к лестнице:
— Ассад, еще одно поручение! Раздобудь мне все сведения, относящиеся к аварии, в которой погибли родители Мереты и Уффе. Решительно все. До ниточки. Фотографии, отчет дорожного патруля, вырезки из газет. Пусть секретарши тебе помогут. Я хотел бы получить это безотлагательно.
— Безотлагательно?
— Безотлагательно, Ассад, это значит поскорее. Есть такой парень по имени Уффе, с которым мне очень хотелось бы потолковать об этой аварии.
— Потолковать? — повторил Ассад себе под нос.
Вид у него сделался задумчивый.
На время обеденного перерыва у Карла была назначена встреча, которую он с удовольствием пропустил бы. Накануне Вигга весь вечер приставала к нему, чтобы он пришел посмотреть на ее чудо-галерею. Находилась она на улице Нансена — не в закоулке каком-нибудь, зато и стоило это бешеных денег. Карл никакими силами не мог вызвать в душе ликование ввиду неизбежной перспективы вытряхнуть из кармана последние деньги, чтобы какой-то несчастный мазилка по имени Хугин выставлял свои произведения рядом с чертовыми картинами Вигги.
Уходя из полицейского управления, он столкнулся в вестибюле с Маркусом Якобсеном. Тот шел ему навстречу бодрым шагом, не отрывая глаз от мозаичного пола, украшенного узором из свастик, и тем не менее тут же приметил Карла. Во всей полицейской префектуре не было человека столь приметливого, пусть внешне это и не проявлялось. Недаром Маркус Якобсен был их шефом.
— Я слышал, Маркус, ты хвалил меня перед журналистами. Так сколько же дел мы, с твоих слов, уже разобрали в отделении «Q»? И мало того — одно из них, как ты сказал, уже находится на пороге раскрытия. Ты просто представить себе не можешь, до чего я рад это слышать! Вот уж и впрямь прекрасные новости!
Начальник отдела убийств взглянул ему прямо в глаза. Этот взгляд тоже был одной из составляющих его авторитета. Он и сам знал, что переборщил с похвалами, и также знал, почему это сделал. Честь мундира — прежде всего! Деньги — лишь средство. А уж задачи определять самому шефу.
— Ну, пока, — сказал Карл. — Мне надо спешить, чтобы успеть до завтрака раскрыть еще парочку дел. Да! — Уже возле выхода он обернулся. — Скажи, Маркус, на сколько разрядов в расписании ставок повысилось мое жалованье? — крикнул он через зал начальнику отдела убийств, который растаял за выкрашенными в бронзовый цвет стульями, расставленными вдоль стены. — И ты поговорил с кризисной психологиней?
Выйдя на свет, Карл на секунду остановился, щурясь на солнце. Никто не будет решать за него, сколько побрякушек украсит его парадный мундир. Насколько Карл знал Виггу, ей уже все известно о его повышении, так что плакала прибавка к зарплате. И с какой стати ему еще ходить ради этого на курсы?
Торговое помещение, которое она выбрала, когда-то служило магазином трикотажных изделий. В дальнейшем в нем располагалось издательство, печатное бюро, контора по импорту предметов искусства и магазин CD-дисков, и сейчас от прежней отделки остался только потолок из матового стекла. Общая площадь составляла не более тридцати пяти метров, как на глазок определил Карл. Широкое окно в сторону прохода, ведущего к озерам, вид на пиццерию, со стороны заднего двора — островок зелени и в довершение — соседство с кафе «Банкрот», где за несколько дней до гибели побывала Мерета Люнггор. Улица Нансена с ее уютными кафе и ресторанами — это вам не какая-нибудь захудалая улочка. Почти парижская идиллия!
Карл обернулся и сразу увидел возле булочной приближающуюся парочку — Виггу и ее парня. Выход Вигги на улицу был таким же победоносным и красочным зрелищем, как вступление на арену матадора. В ее живописном одеянии артистически смешалась вся палитра цветов. Уж Вигга всегда умела выглядеть празднично, чего нельзя было сказать о хиловатом мужичонке, который своей черной облегающей одеждой и черными кругами на бледном как мел лице больше всего походил на одного из обитателей свинцовых гробов в фильмах про Дракулу.