— Вот смотрите, прямо здесь, в верхней части бакенбардов, удаляется треугольник, подтяжка делается в этом направлении, и все зашивается несколькими швами. Просто и красиво.
— Мы послали описание этой операции в журналы, — добавил заведующий клиникой, показывая четыре европейских и одно американское издание — не из самых авторитетных, но достаточно солидные. — Публикации появятся еще до Рождества. Мы назвали эту методику «Коррекция лица по Станиславу».
Дитлев кивнул. Проведение описанной операции должно принести много денег. У него работают толковые специалисты, суперпрофессиональные мастера скальпеля. Каждый из них получает в десять раз больше, чем коллеги на родине, но не испытывает угрызений совести. То же можно было сказать и о самом Дитлеве: он делает деньги за счет их работы, а они — за счет всех остальных. Чрезвычайно полезная иерархическая система, особенно при условии, что он сам занимает вершину пирамиды.
Однако в данный момент Дитлев был недоволен. Одна неудачная операция из семи — это решительно неприемлемо. Он старался избегать ненужного риска, этому его научил опыт еще в частной школе. Угрозы попасть в неприятную переделку лучше избегать. Поэтому он собирался отвергнуть предложенный проект и уволить заведующего клиникой за то, что тот передал материал для публикации, не получив его санкции. По той же причине Дитлев сейчас вообще не мог думать ни о чем, кроме телефонного разговора с Торстеном.
Тут у него за спиной запищало переговорное устройство. Он повернулся, протянул руку и нажал на кнопку.
— Да, Бригитта, — сказал он.
— К вам направляется ваша жена.
Дитлев посмотрел на собравшихся. С неприятными разговорами придется подождать, а Бригитте поручить, чтобы задержала статьи.
— Скажи Тельме, чтобы никуда не ходила, а подождала меня дома. Я сейчас приду. Совещание закончено.
Клиника и вилла, где жил Дитлев с семьей, располагались в ста метрах друг от друга и были соединены извилистым застекленным переходом — можно было пройти через сад, не замочив ног и при том наслаждаясь видом моря и буковой рощи. Он подсмотрел эту идею в Луизиане; правда, там на стенах еще висели картины.
О чем с ним собирается говорить Тельма, он знал заранее. И предмет разговора был не из тех, которые можно обсуждать при посторонних.
— Я разговаривала с Лиссан Йорт, — вызывающе бросила Тельма. Ее взгляд был полон ненависти.
— Разве ты не должна сейчас находиться в Ольборге у сестры?
— Я не ездила в Ольборг, я была в Гётеборге и отнюдь не с сестрой. Лиссан говорит, что вы пристрелили ее собаку.
— Что ты имеешь в виду, говоря «вы»? Могу сообщить тебе, что в нее попала случайная пуля. Собака была неуправляема и помчалась в самую гущу дичи. Я предупреждал Йорта. А что ты, кстати, делала в Гётеборге?
— Это Торстен застрелил собаку.
— Да, Торстен, и очень сожалеет. Может быть, купить для Лиссан новую собачонку? Все дело в этом? Сейчас же скажи, что ты делала в Гётеборге!
Она нахмурилась. После пяти подтяжек морщины на лбу Тельмы Прам могла вызвать только очень сильная досада.
— Ты подарил мою берлинскую квартиру этому убожеству Саксенхольту. Дитлев, мою квартиру! — Она выразительно ткнула пальцем в сторону мужа. — Это была ваша последняя охота! Понятно?
Он шагнул вперед, заставляя ее попятиться.
— Но ты же ведь никогда не пользовалась этой квартирой. Тебе ни разу не удалось затащить туда твоего любовника. — Он усмехнулся. — Не кажется ли тебе, что скоро ты будешь для него старовата?
Тельма вскинула голову. Она на удивление хорошо справилась с унижением и стойко приняла этот удар:
— Ты сам не знаешь, о чем говоришь. И ты даже не знаешь, с кем я была в Гётеборге. Неужели забыл послать за мной свою ищейку Ольбека? — Она расхохоталась.
Дитлев был ошеломлен. Вопрос застал его врасплох.
— Развод тебе дорого обойдется, — продолжала Тельма. — За ваши странные забавы с Ульриком и остальной компанией придется дорого платить, когда дело дойдет до адвокатов. Ты думаешь, я буду хранить эти секреты бесплатно?
Он улыбнулся — она блефует!
— Понятно, о чем ты сейчас подумал. Считаешь, я не посмею, потому что слишком хорошо при тебе устроилась. Но нет, Дитлев. За эти годы я очень изменилась. Ты мне совершенно безразличен. Мне все равно, если ты сгниешь в тюрьме. Посмотрим, как ты будешь обходиться без своих рабынь из прачечной.
Он смотрел на ее шею, будто выбирая место для удара. Почуяв неладное, она отодвинулась подальше.
Значит, если бить, то сзади.
— Дитлев, ты болен на голову. Я всегда знала. Но раньше это было забавно, а теперь уже нет.
— Ну так найди адвоката! Кто тебе мешает!
Она улыбнулась улыбкой Саломеи, просящей у Ирода, чтобы ей поднесли на блюде голову Иоанна Крестителя:
— И чтобы по другую сторону стола сидел Бент Крум? Нет уж, Дитлев, этого я не сделаю. У меня совсем другие планы. Я только жду подходящего случая.
— Ты угрожаешь?
Она запрокинула голову, обнажив беззащитную шею, словно показывая, что не боится его! Она над ним издевается!
— Угрожаю, ты думаешь? — Из ее прически выбилась прядь волос, в глазах вспыхнул огонь. — Не собираюсь даже. Я нашла себе мужчину, и он ждет меня. Свои вещи заберу, когда мне это будет удобно. А ты о нем даже не догадывался. Это зрелый мужчина, Дитлев, вовсе не то, что ты думал. Мальчишка меня не удовлетворит.
— Вот как! И кто же он?
Она криво усмехнулась:
— Франк Хельмонд. Что, не ожидал?
Мысли вертелись спутанным клубком. Кимми. Полицейские, Тельма, а теперь еще и Франк Хельмонд. «Осторожность! — напомнил он себе. — Как следует все взвесить, прежде чем предпринимать какие-то шаги».
Он задумался на секунду — не спуститься ли посмотреть, которые из филиппинских девушек работают в этой смене. Но тут им овладело неприятное чувство: Франк Хельмонд, сказала она. Жалкий политик местного уровня, холоп, существо низшего порядка. Это просто унизительно!
На справочном сайте имелся адрес Хельмонда; впрочем, Дитлев и так его знал. Тот не стесняется выкладывать свои данные на всеобщее обозрение, хотя проживает на вилле, которая ему явно не по средствам, среди людей, которые никогда и не подумают голосовать за его лилипутскую партию.
Подойдя к книжной полке, Дитлев вынул одну из толстых книг. В тайничке под обложкой лежали два пластиковых пакетика с кокаином.
Первая дорожка стерла упорно стоявшее перед глазами лицо Тельмы. Вторая помогла расправить плечи, взглянуть на телефон и забыть о том, что рисковать — не в его привычках. Хотелось только одного — положить конец всей этой ерунде. Так отчего же не воспользоваться самым верным способом? Вдвоем с Ульриком. В темноте.