Интересно, много ли правды в ее рассказе? — подумал Валландер. Мона не всегда заслуживала доверия, иногда она лгала, вовсе не имея злого умысла. Но в данном случае, пожалуй, можно ей поверить, вдобавок его, разумеется, возмутило, что сожитель избил ее.
Закончив рассказ, она почувствовала себя плохо и поспешила в туалет. Валландер стоял за дверью и слышал, что ее впрямь стошнило, значит, она не разыгрывала спектакль перед ним, единственным зрителем на галерке. Потом она легла на диван, который советовала выбросить, опять немного поплакала и уснула, укрывшись пледом. Валландер сел в кресло, снова занялся библиотечными книгами, хотя сосредоточиться, конечно, не мог. Часа через два Мона резко проснулась. И когда поняла, что находится в доме у Валландера, снова чуть не расплакалась, но тут он сказал, что с него хватит. Если она проголодалась, он готов организовать ей какой-никакой ужин, потом она должна проспаться, а наутро может поговорить с Линдой, дочь наверняка куда лучший советчик, чем он. Поскольку есть Мона не хотела, он на скорую руку сварганил супчик и заел его не одним ломтем хлеба. Когда они сидели друг против друга за обеденным столом, она вдруг заговорила о том, как им в свое время было хорошо вместе. Уж не в этом ли подлинная причина визита, подумал Валландер, она вроде как опять ищет себе мужчину. Несколько лет назад она бы добилась своего, подумал он. Я долго верил, что мы сможем вновь жить вместе. Пока не уразумел, что это иллюзия, все наше осталось в прошлом и, собственно, я ничего больше не желаю.
После ужина ей захотелось выпить. Но Валландер сказал «нет», в его доме она не выпьет ни капли. В противном случае ей придется вызвать такси до Истада и снять номер в гостинице. Мона порывалась затеять склоку, но сникла, поняв, что он не отступит.
Около полуночи, когда укладывалась в постель, она осторожно попыталась притянуть его к себе. Но он увернулся, только погладил ее по волосам и вышел. Несколько раз подходил к приоткрытой двери, прислушивался. Она долго ворочалась, но в конце концов уснула.
Валландер вышел во двор, выпустил Юсси, а сам устроился на качелях, когда-то стоявших возле отцовского дома. Лето, ночь светлая, тихая, полная ароматов. Юсси пришел, улегся у его ног. Внезапно Валландера охватило ощущение дискомфорта. В жизни не бывает возврата, как бы ему при всей его наивности ни хотелось. Ни на шаг вернуться невозможно.
В конце концов он тоже лег, приняв полтаблетки снотворного, чтобы не лежать без сна. Ему просто не хотелось больше думать ни о женщине, спящей в его постели, ни о том, что мучило его в саду.
Утром, когда он проснулся, Мона, к превеликому его удивлению, уже уехала. Обычно он просыпался очень легко, а сегодня не слышал, как она встала и тихонько ушла. На кухонном столе лежала записка: «Прости, что я была здесь, когда ты вернулся домой». И всё, ни слова о том, за что она, собственно, просила прощения. Сколько же раз за время их брака она клала перед ним такие записочки с просьбой о прощении? Очень много, считать он не хотел, да и не мог.
Он выпил кофе, покормил Юсси, прикинул, не позвонить ли Линде и не рассказать ли о визите Моны. Но, поскольку в первую очередь надо было поговорить с Иттербергом, решил, что со звонком Линде можно повременить.
Утро выдалось ветреное, задувал холодный норд, лето куда-то пропало. Соседские овцы паслись на огороженном поле, несколько лебедей пролетели на восток.
Валландер позвонил Иттербергу на работу, тот ответил:
— Знаю, вы меня искали. Что, нашли супругов фон Энке?
— Нет. А как ваши успехи?
— Ничего нового сообщить не могу.
— Ничего?
— Увы, да. А у вас есть что рассказать?
Вообще-то Валландер собирался рассказать о поездке на Букё и о найденном там странном цилиндре. Но вдруг передумал. Непонятно почему. Уж Иттербергу-то вполне можно доверять.
— Да нет.
— Ладно, я еще позвоню.
Закончив короткий и, в сущности, бессодержательный разговор, Валландер поехал в Управление. Этот день придется посвятить изучению злополучного дела об избиении, где он выступал свидетелем. Все сваливали вину друг на друга, а пострадавший, который две недели пролежал в коме, ничего о случившемся не помнил. Валландер первым из сотрудников уголовной полиции прибыл на место происшествия, потому и должен был рассказать в суде об увиденном. Теперь он изо всех сил старался вспомнить, что, собственно, там застал. Даже отчет, написанный им самим, казался нереальным.
Неожиданно в кабинет вошла Линда. Было ровно двенадцать.
— Как я понимаю, у тебя побывала нежданная гостья, — сказала она.
Валландер захлопнул открытую папку, посмотрел на дочь. Лицо куда менее пухлое, пожалуй, она сбросила несколько килограммов.
— Значит, Мона и к тебе наведалась?
— Позвонила из Мальмё. Жаловалась, что ты очень плохо с ней обошелся.
Валландер удивился:
— Что она имела в виду?
— Ты не хотел пускать ее в дом, хотя она чувствовала себя прескверно. Потом даже толком не накормил и запер в спальне.
— Все это неправда. Старуха врет.
— Не называй так мою маму. — Линда помрачнела.
— Она врет, хочешь верь, хочешь нет. Я ее не прогонял, впустил в дом, утирал ей слезы и уложил в чистую постель.
— О своем новом муже она, во всяком случае, не врала. Я его видела. Очаровательный, как всякий психопат. Странная у мамы способность всегда западать не на тех мужчин.
— Спасибо.
— Я конечно же не имею в виду тебя. Но чокнутый гольфист был не намного лучше того, с кем она связалась сейчас.
— Вопрос в том, что я могу сделать.
Линда задумчиво помолчала, прежде чем ответить. Потерла нос указательным пальцем. Точь-в-точь как ее дед, вдруг подумал Валландер. Раньше он этого не замечал и рассмеялся. Она с удивлением посмотрела на него. Он пояснил. И дочь тоже засмеялась.
— У меня Клара в машине, — сказала она. — Я только хотела спросить про маму. Поговорим позже.
— Девочка одна в машине? — ужаснулся Валландер. — Как ты можешь оставлять ее без присмотра?
— Там моя подруга. А ты что подумал?
На пороге Линда обернулась:
— Маме нужна наша помощь.
— Я всегда на месте. Но хотелось бы, чтобы она приезжала трезвой. И заранее предупреждала звонком.
— А ты всегда трезв? И всегда заранее звонишь? И никогда плохо себя не чувствовал?
Не дожидаясь ответа, она вышла в коридор. Валландер придвинул было к себе свой отчет, но тут позвонил Иттерберг:
— Забыл сказать, через несколько дней я ухожу в отпуск.
— Чем же вы занимаетесь на досуге?
— Провожу время в старом доме путевого обходчика, красивое место, у озера, неподалеку от Вестероса. Но давайте расскажу вам, что я думаю по поводу супругов Энке. А то утром я что-то очень уж заторопился.