– Мы последние дни воевали сразу на десяток фронтов. Надеюсь, что один можем закрыть.
– Как ты думаешь, почему она решила все рассказать именно сегодня?
– Не знаю… наверное, мне нужно было ее спросить. Возможно, просто созрела. Может быть, прониклась к нам уважением и решила, что мы рано или поздно ее возьмем.
– А ты как считаешь? Взяли бы?
Джузеппе скорчил гримасу:
– Кто знает. Иногда даже шведская полиция ловит преступников.
В полуоткрытую дверь постучали. Мальчик принес картонную коробку с пиццей. Джузеппе расплатился и сунул квитанцию в карман. Мальчик исчез.
– Видишь, я теперь не кидаю счета в пепельницы. Ты по-прежнему считаешь, что мою записку подобрал Херейра?
– Очень может быть.
Джузеппе разорвал картон.
– В Свеге теперь все как в Европе. Пиццерия. Вообще говоря, они не доставляют по адресам, но если у тебя есть связи, то все можно. Хочешь? Я так и не успел поесть – свалился, как сноп.
Джузеппе разрезал пиццу линейкой.
– Полицейские быстро жиреют, – сказал Джузеппе. – Стрессы, неправильное питание. Но самоубийства встречаются довольно редко. Врачи по этой части нас опережают. А полицейские мрут от инфаркта. Что, вообще говоря, не удивительно.
– Я составляю исключение, – сказал Стефан. – У меня рак.
Джузеппе замер с куском пиццы в руке. Потом сказал:
– Боулинг. Увидишь, боулинг тебя вылечит.
Стефан не мог удержаться от смеха.
– Не успею я произнести слово «боулинг», ты начинаешь смеяться, – сказал Джузеппе. – Тебе не идет быть серьезным.
– Как она меня назвала? «Бледный полицейский из Буроса»?
– Единственный светлый образ в ее высказываниях. Жуткая ведьма. Я рад, что она не моя мать.
Они молча поели. Джузеппе поставил картонку с остатками пиццы на корзинку для бумаг.
– То и дело поступают какие-то сведения, – сказал Джузеппе, вытирая рот, – в основном идиотские. Интерпол в Буэнос-Айресе, к примеру, обрадовал нас сообщением, что есть такой человек – Фернандо Херейра. Он сидит в тюрьме, пожизненное заключение за изготовление фальшивых денег. Старое доброе преступление. Фальшивомонетчик, – повторил он. – Они спрашивают, не он ли это. Ну что на это скажешь? Клонирование вроде бы так далеко не зашло, чтобы их слова принять всерьез.
– Что, и вправду было такое сообщение?
– К сожалению. Но надо набраться терпения, может быть, они пришлют что-нибудь путное. Никогда не знаешь.
– А красный «Форд»?
– Исчез. Как и водитель. Мы к тому же и хозяина не нашли, Харнера. Он, по-видимому, переехал жить в Португалию. Что довольно странно, поскольку за ним числится в Швеции машина. Мы подключили центр к этому делу. Объявлен розыск в масштабах страны. Рано или поздно найдется что-нибудь. Рундстрём – настойчивый парень.
Стефан попытался мысленно выстроить факты. Его роль в этом расследовании, если у него вообще была какая-то роль, заключалась в том, что он задавал полезные для Джузеппе вопросы.
– Ты, наверное, хочешь, чтобы журналисты как можно скорее опубликовали новость – найден убийца Авраама Андерссона?
Джузеппе посмотрел на него, не скрывая удивления:
– Почему я должен это хотеть? Если мы рассуждаем одинаково, то это приведет к тому, что Херейра немедленно исчезнет. Его возвращение было связано исключительно с убийством Андерссона. Не забудь, как он давил на Эльзу Берггрен. Думаю, здесь-то она не врет. Конечно, надо еще покопаться во всей этой истории, но первое, чем мы займемся с утра – постараемся найти оружие в реке.
– Авраама Андерссона мог убить и кто-то другой. Из оружия, которое либо он, либо она потом бросили в реку. «Уронили», как она выразилась.
– Ты имеешь в виду, что она созналась из страха? Чтобы быть под защитой полиции?
– Я сам не знаю, что я имею в виду. Просто ставлю вопросы.
Потом он вспомнил еще одну удивившую его вещь.
– А что прокурор? – спросил он. – Я ни разу не слышал имени прокурора.
– Лёвандер, – сказал Джузеппе. – Альберт Лёвандер. Говорят, в молодости был замечательным прыгуном в высоту. Сейчас в основном прытает со своими внуками. Конечно же прокурор есть. Мы все делаем в строгом согласовании с юридическими нормами. Но Лёвандер и Рундстрём – как две лошади в упряжке. Каждое утро и каждый вечер они долго говорят по телефону, после чего Лёвандер в наши дела не вмешивается.
– Но он же дает какие-то указания?
– Говорит – продолжайте расследование.
В четверть десятого Джузеппе позвонил домой. Стефан вышел в вестибюль и немного постоял, разглядывая чучело медведя. Потом позвонил Елене.
– Ты где?
– У медведя.
– Я сегодня в школе разглядывала карту, пыталась понять, где ты находишься.
– Мы сегодня получили признание. Одно из убийств можно считать раскрытым. Это была женщина.
– И что она сделала?
– Убила шантажиста. Застрелила.
– Это тот, кто был привязан к дереву?
– Да.
– Женщина такого не сделает.
– Почему нет?
– Женщины не нападают. Женщины защищаются.
– Это не так просто, как ты думаешь.
– А как?
Он был не в состоянии объяснять.
– Когда ты приедешь?
– Я же уже сказал.
– Ты думал о поездке в Лондон?
Про Лондон Стефан начисто забыл.
– Нет еще, – сказал он. – Но я подумаю. Мне кажется, это хорошая мысль.
– А чем ты сейчас занимаешься?
– Разговариваю с Джузеппе.
– У него нет семьи?
– Почему такой странный вопрос? Он сейчас как раз говорит с женой по телефону.
– Можешь честно ответить на один вопрос?
– Думаю, да.
– Джузеппе знает, что я существую?
– Думаю, да.
– Думаешь?
– Я, как мне кажется, называл твое имя. Или он слышал, как я с тобой разговариваю.
– Как бы то ни было, спасибо, что позвонил. Но сегодня больше не звони – я хочу лечь пораньше.
Стефан вернулся в кабинет. Джузеппе закончил разговор. Он сидел за столом и расправленной скрепкой чистил ногти.
– Приоткрытое окно, – сказал Джузеппе. – Я все думаю про то, что ты сказал. Довольно навязчивая мысль – кто-то стоит за окном и подслушивает. Пытаюсь вспомнить, когда оно было открыто, а когда – закрыто, но попробуй вспомни.