— Кто же просил вас передать мне сумку?
— Один из начальников Центрального бюро находок Пекина.
— Находок? Кто сдал туда мою сумку?
— Этого я не знаю.
— Откуда он знал, что сумка моя? Там не было ни удостоверения, ни других документов с моим именем.
— Полагаю, они получили информацию от полицейских ведомств, ведущих расследование.
— Выходит, уличными нападениями занимается не один отдел?
— Обыкновенно полицейские разных специальностей сотрудничают между собой.
— В поисках сумки?
— В расследовании серьезного нападения на гостя нашей страны.
Она ходит вокруг да около, подумала Биргитта. Я никогда не получу четких ответов.
— Я — судья, — повторила Биргитта Руслин. — В Пекине пробуду еще несколько дней. И поскольку вам, кажется, уже все обо мне известно, вряд ли нужно рассказывать, что приехала я сюда вместе с подругой, которая участвует в международной конференции, посвященной первому императору.
— Знания о династии Цинь важны для того, чтобы понять мою страну. Однако вы ошибаетесь, думая, будто я располагаю основательной информацией о вас и о причинах вашего приезда в Пекин.
— Коль скоро вы сумели разыскать мою пропавшую сумочку, я хочу спросить у вас совета. Как бы мне побывать в китайском суде? Я не имею в виду какое-то особенное дело. Просто хочу познакомиться с судебной процедурой и, может быть, задать несколько вопросов.
Незамедлительный ответ удивил Биргитту:
— Завтра вам удобно? Я смогу вас сопровождать.
— Я бы не хотела доставлять беспокойство. По моему впечатлению, у вас так много работы.
— Не больше той, какую я сама считаю важной. — Хун Ци встала. — Я свяжусь с вами во второй половине дня, и мы договоримся о завтрашней встрече.
Биргитта Руслин открыла было рот, чтобы сообщить, в каком номере остановилась, но осеклась: Хун Ци наверняка знает.
Она проводила взглядом уходящую китаянку. Прежде чем та исчезла из виду, к ней присоединились двое мужчин — принесший сумочку и еще один.
Биргитта посмотрела на сумочку и рассмеялась. Есть начало, думала она, и есть конец. Сумочка пропала и нашлась. Но что фактически случилось в промежутке, я понятия не имею. И существует опасность, что я не способна отличить собственные фантазии от происходящего на самом деле.
Хун Ци позвонила через час, Биргитта как раз вошла в номер. Она уже ничему не удивлялась. Такое впечатление, будто какие-то неведомые люди следят за каждым ее движением и в любую минуту могут сообщить, где она находится. Вот как сейчас. Она входит в комнату, и сразу звонит телефон.
— Завтра в девять утра, — сказала Хун Ци.
— Где?
— Я за вами заеду. Мы посетим суд на окраине Пекина. Я выбрала его, потому что завтра там председательствует женщина.
— Большое спасибо.
— Мы сделаем все возможное, чтобы загладить неприятность.
— Вы уже загладили. Я чувствую себя окруженной духами-хранителями.
После телефонного разговора Биргитта вытряхнула сумочку на кровать. Она по-прежнему недоумевала, как спички оказались там, а не в большой дорожной сумке. Открыла коробок. Полупустой. Кто-то курил, подумалось ей. Когда я клала его в сумку, он был полный. Высыпав спички на кровать, она рассмотрела пустой коробок, толком не зная, что ищет. Коробок как коробок. С досадой сунула спички внутрь, а коробок в сумочку. Это уж слишком. Снова разыгралась фантазия.
Остаток дня она посвятила буддийскому храму и неспешному ужину в ресторане поблизости от гостиницы. Когда Карин Виман на цыпочках вошла в номер, она спала, только повернулась спиной к зажженному свету.
Наутро обе встали одновременно. Карин проспала и потому успела лишь сказать, что конференция закончится в два часа, потом она будет свободна. Биргитта сообщила, что намерена посетить суд, но про нападение и теперь не упомянула.
Хун Ци ждала внизу, в холле. На сей раз она была в белой шубке. Биргитта немедля почувствовала себя одетой из рук вон плохо. Но Хун Ци отметила, что теплая одежда очень кстати:
— В наших судах бывает весьма прохладно.
— Как и в театрах?
Хун Ци ответила с улыбкой. Вряд ли она знает, что мы ходили в Пекинскую оперу, подумала Биргитта. Или все-таки?
— Китай по-прежнему очень бедная страна. Мы идем в будущее с огромным смирением и в упорных трудах.
А бедны-то не все, мрачно подумала Биргитта Руслин. Даже для моего ненаметанного глаза очевидно, что шубка у тебя из натурального меха и стоит очень дорого.
Перед гостиницей ждала машина с шофером. Биргитта Руслин ощутила легкое недовольство. Что ей, собственно, известно об этой чужой женщине, вместе с которой она садится в автомобиль, где за рулем сидит опять же незнакомый мужчина?
Никакой опасности нет, твердила она себе. Не мешало бы просто ценить заботу, какой ее окружили. Хун Ци молча, прикрыв глаза, сидела в углу. Машина мчалась по длинной улице. Уже через несколько минут Биргитта совершенно потеряла ориентацию.
Остановились они у низкой бетонной постройки. Вход охраняли двое полицейских. Над подъездом строка красных иероглифов.
— Название окружного суда, — сказала Хун Ци, перехватившая взгляд Биргитты.
Когда они поднялись по наружной лестнице, полицейские взяли на караул. Хун Ци словно и не заметила. Кто же она такая? — подумала Биргитта Руслин. Вряд ли обычный курьер, спешащий к зарубежным гостям с украденными сумочками.
Пройдя по безлюдному коридору, они вошли в зал суда — холодное помещение, обшитое темными деревянными панелями. На возвышении у торцевой стены сидели двое мужчин в форме. Стул между ними пустовал. Публики в зале нет. Хун Ци направилась к первому ряду стульев для публики. Там лежали две подушки. Все подготовлено, подумала Биргитта Руслин. Представление может начинаться. Впрочем, не исключено, что меня и здесь попросту окружают заботой?
Как только они сели, два конвоира ввели обвиняемого. Пожилого мужчину, короткостриженого, в синей тюремной робе. Голова опущена, взгляд устремлен в пол. Рядом расположился защитник. Человек за другим столом, видимо, обвинитель, предположила Биргитта. В штатском, немолодой, лысый, лицо изрыто морщинами. Из двери на возвышении вышла судья. Лет шестидесяти, маленькая, полная. Сидя в кресле, она выглядела чуть ли не ребенком.
— Шу Фу — главарь преступной группы, занимавшейся кражей автомобилей, — тихо пояснила Хун Ци. — Остальные уже осуждены. Теперь настал черед главаря. Поскольку он рецидивист, наказание, скорее всего, будет суровым. Ранее к нему отнеслись достаточно мягко. Однако он злоупотребил доверием, продолжив преступную деятельность, и теперь суд вынесет суровый приговор.
— Но не смертный?