– Что с ним? Что с ним? – голосил Василий, тыча пальцем в жертву собственной неосмотрительности.

Да, выглядел Убойников неважно.

Красное, как кровь, клубничное варенье покрывало его с головы до коленок. Сверху налипли сахар, кофе, соль и крекеры, напитавшиеся алым сиропом, так что невозможно было понять, что это размазано по телу страдальца. То ли это продукты, то ли внутренности отходящего в мир иной Убойникова. Почему отходящего? Потому что подобные физические повреждения совместимыми с жизнью быть попросту не могут. Из живота страдальца торчали осколки.

– Это что, разрывная граната? – дрожащим голосом спросил бледный Василий, глядя, как с головы Убойникова сгустками стекает конфитюр.

– Нет. Это разрывная глупость, – раздраженно ответила Юля, слезая со стула.

Она подошла к Убойникову и ухватила его за локоть.

– Вставайте. Хватить прикидываться. Вы совершенно не пострадали.

Но Убойников испуганно мычал и вырывался, стараясь отползти от нее к Ползунову.

– Ну, хватит клоунствовать. Отправляйтесь в душ, я там еще не была. Так что можете не дрожать.

Убойников уже дополз до Василия и, схватив его за коленки, обрел, наконец, дар речи.

– Уберите ее! – Он беспардонно тыкал пальцем в Юлю. – Скажите ей, пусть отойдет! Я за себя не ручаюсь! – Он злобно щелкнул зубами.

Ну, чистый волкодав. Только бешеный.

– Ну-ну, не стоит так волноваться. Она только на первый взгляд опасна. Я вот с ней уже два года живу, и ничего, – похлопал его по макушке Ползунов.

– У меня весь живот изранен. Мне необходима квалифицированная медицинская помощь! – завывал, бешено вращая глазами, Убойников.

– И не мечтайте, – злорадно ответила Юля. – В целях конспирации помощь вам оказывать буду я.

Убойников побледнел, закатил глаза и отключился.

– Тебе не стыдно? – спросил Василий, укоризненно глядя на жену. – До чего мужика довела?

– А нечего кривляться. Шарахается от меня, будто я буйнопомешанная. Так что что хотел, то и получил, – надулась Юля.

– Зря ты на него обижаешься, – присел над телом Василий. – Просто он к тебе еще не привык. Может, жизнь еще не дарила ему встреч с подобными неординарными личностями. Я вот тоже не сразу привык. Ой! – взвизгнул Василий, получив увесистый удар по лысине. – Прости, я не то имел в виду. Может, приведем его в чувство?

– Нет. Давай лучше вынем из него наиболее крупные осколки, пока он без сознания.

Встав на колени возле бездыханного Убойникова, они принялись осторожно извлекать из него осколки. Как выяснилось, большинство из них просто прилипли к рубашке. Но два осколка действительно засели в теле, и чтобы быть уверенной, что их больше не осталось, Юле пришлось смыть с пострадавшего варенье.

Оглядевшись вокруг, она быстро сориентировалась и, вытащив из раковины шланг с душиком на конце, включила воду и принялась поливать все еще бессознательного Убойникова.

Едва первые струи коснулись Аркадия Викторовича, он резко вскочил на ноги, огласив кухню очередным воплем.

– Сейчас что не так? – зло спросила Юля, которую этот господин с каждой минутой раздражал все больше.

– Кипяток! – вопил Убойников, пытаясь сорвать с себя одежду.

– Ну, все. Дальше без меня, – окончательно обиделась Юля.

– Слава богу! – не смог скрыть искренней радости Убойников.

Юля вышла из кухни и хлопнула дверью.

Убойников принял душ и оделся в один из костюмов Стрельцова. Свой аккуратно сложил в пакет и положил в машину. Чтобы не оставлять следов.

Они с Василием осмотрели оставшиеся помещения. Юле было велено сидеть в спальне, ничего не предпринимать и никуда не высовываться. Что она и сделала, затаив на них смертельную обиду.

На вилле они ничего не нашли.

Глава 32

Ползуновы сидели на террасе отеля и, тихо переговариваясь, смотрели на реку. Дождь шелестел в листве; большие, словно вощеные лапы пальм раскачивались под тяжелыми струями. Было жарко и душно. Избыточная влажность прохлады не приносила. В Пномпене давно наступила ночь.

– Убойников рассказал мне, как произошел арест главарей местной мафии. Об этом много говорили по телевизору. Их взяли во время перестрелки где-то в районе городских доков. Операцию лично готовил шеф полиции. У них там было что-то вроде сходки. По неофициальным источникам, Криель тоже должен был там быть, но не приехал, – поделился Василий информацией.

– Почему?

– Может, он слил полиции своих дружков, а может, случайность помешала. Кто же знает? Такие вещи по телику не рассказывали, а наш господин Убойников страшно далек от этой компании.

– Что значит – далек? Если у Стрельцова с этим Криелем был официальный бизнес, наверняка и Убойников с ним знаком. Как иначе они дела вели? – искренне удивилась Юля.

– И что ты предполагаешь, что Убойников позвонит этому бандиту и так, между прочим, спросит: «А чего это вас в доках на сходке не было? Дружков своих подставить решили?» Да он ни в жизнь сам к нему не сунется.

– Ладно. Что это нам дает?

– Да ничего, – зло ответил Василий. – Так же, как обыск дома. Только зря время потратили, дом разгромили и наследили.

– Надо было удостовериться, что Стрельцов не сам документы спрятал, – упрямо проговорила Юля, которой казалось, что любое действие лучше тупого сидения на месте и пустых терзаний.

– Удостоверилась? – спросил Василий каким-то ехидным голосом.

– Да. – Юля подозрительно взглянула на мужа. – А что?

– А то. Что только ты способна документы в клубничном варенье прятать. А здравомыслящий человек их скорее в банковской ячейке будет хранить. Или уж в камере хранения на вокзале.

– Точно! Какие же мы идиоты! – Василий покосился на жену. – Надо срочно вернуться на виллу и поискать ключи, все, какие найдем. А еще документы на аренду банковской ячейки! И у него дома и в офисе! Звони Убойникову! – вскочила на ноги Юля. – Мы на виллу, он в офис! А кстати, тебе в машине никакие ключи не попадались?

Юля схватила сумку и помчалась к выходу с террасы. В дверях обернулась. Василий сидел в шезлонге, не предпринимая никаких попыток подняться.

– Ты что сидишь? – искренне удивилась она. – Бежать надо!

– У нас ключей от виллы нет.

– У Убойникова возьмем, – приплясывала от нетерпения Юля.

– Убойников уже спит.

– Разбудим.

– Нормальные люди на ночь телефон отключают.

– Проверим.

– На улицах и днем машин немного, а ночью мы и вовсе единственные будем. Нас засекут.