А вот теперь Гриппа сидит за столом, рядом с ним, словно между ними что-то есть, словно они не чужие друг другу люди. И это очень приятно, а потому должно быть срочно остановлено, поскольку совершенно неуместно. Непозволительно, недопустимо. Интересно, у нее были с кем-нибудь серьезные отношения? – снова понесло Артема в запретные дебри. Ну, конечно, были. Она взрослая девушка, к тому же очень симпатичная. Стоп! Это не его дело! Не его!
– Так какие у нас планы на сегодня? – повторил Сокольский вопрос и тут же отругал себя за это «у нас», прозвучавшее как-то неправильно. Не по-деловому.
– Компромат мне скинут не раньше двух, – глядя в чашку, стала объяснять Гриппа, – потом я предполагала выложить часть фотографий на том самом сайте и подождать результата. А результат наверняка будет. – Тут уж она не удержалась и сверкнула над чашкой взглядом.
Артем его уловил и очень «уместно» ляпнул:
– Кстати, вы прекрасно двигаетесь Агриппина Вольдемаровна. Какую бы цель ни преследовала Екатерина Тиховлиз, выкладывая в Интернете фотографии с той вечеринки, но вам они нисколько не вредят. Ничего стыдного или фривольного на них нет. Наоборот, вы, безусловно, были королевой вечера и наверняка обзавелись не одним поклонником.
– Что? Вы это видели? Открывали сайт? – полным ужаса голосом воскликнула Гриппа. Нет, такого позора ей не пережить!
– Ну, должен же я был представлять, о чем идет речь, и оценить масштабы нанесенного вам морального ущерба, – не совсем понял причину столь бурной реакции Сокольский.
– Вы издеваетесь? – со слезами в голосе, красная от стыда, спросила Гриппа. Ее новая, более эмансипированная и отчаянная половина, видимо, еще не проснулась, а старой, закомплексованной Гриппе такие встряски были не по силам.
– Вовсе нет. И, если честно, не понимаю ваших страданий. Да, вы неплохо повеселились, от души и с огоньком. Но ничего шокирующего я там не увидел. И комментарии, которые оставили посетители сайта, это подтверждают.
– Там еще и комментарии появились? – Гриппа почувствовала, что вот-вот рухнет со стула.
– Прекратите панику! – строго велел Артем, поднимаясь. Все же Гриппа была девушка хоть и обаятельная, но до жути непредсказуемая, загадочная и… невероятно притягательная. – Идите сюда.
Он открыл ноутбук, и на экране тут же появился уже знакомый Гриппе фотоотчет о ее похождениях.
– Что именно вас смущает? Покажите мне кадр, который так ранил вашу нежную, восприимчивую натуру.
Гриппа, движимая чужой волей, подползла к экрану. Теперь к уже знакомым ей фотографиям прибавились два видеоролика. Выложены они были уже не Тиховлиз, а кем-то неизвестным. Сокольский недрогнувшей рукой запустил запись. Гриппа танцевала в середине нарядной толпы и делала это настолько изящно, стильно, легко и грациозно, что наконец-то в ней проснулась та самая, новая, остро нужная ей сегодня, боевая, энергичная и уверенная в себе Агриппина Начинкина. И с гордостью отметила, что для Вагановского балетного училища она, может, и недостаточно одаренна, но уж для ночного клуба – более чем. Пять лет, проведенных ею в детстве у станка в обществе опытных педагогов-хореографов, не прошли даром. Двигалась Гриппа действительно потрясающе. Пожалуй, Сокольский прав: ей стоит поблагодарить Екатерину Пофисталовну Тиховлиз за бесплатную пиар-кампанию.
– Ну, что скажете? – косо взглянув на приосанившуюся Гриппу, спросил Сокольский.
– Ладно, вы правы. Все не так уж плохо, – кокетливо проговорила девушка.
Теперь рядом с ним стояла уверенная в себе, знающая свою силу обольстительница. На ее губах играла легкая соблазнительная улыбка, тело было изогнуто самым привлекательным образом, глаза из-под длинных ресниц сверкали опасными искрами. Не женщина, а хамелеон, отпрянул от нее теряющий самообладание Артем Георгиевич.
– И все же план мы осуществим. А еще мне только что пришла в голову чудная мысль! – продолжила девушка. – Сейчас еще одиннадцати нет, времени у нас навалом. Не терять же его даром, правда?
– Я думал, вы съездите домой переодеться, а днем мы встретимся у меня в офисе, – несмело проговорил Сокольский.
– Предложение хорошее, переодеться надо. Но сперва мы побеседуем с моим зятем, и откладывать это мероприятие не стоит. – Агриппина, закутавшись в халат, как Гай Юлий Цезарь в тогу, прошлась по гостиной. – Сейчас вы позвоните Коробицкому и назначите ему встречу. Скажете, что звоните по поручению отца. Он мигом примчится. Нет! Лучше мы к нему подъедем, так будет душевнее. – Слово «душевнее» Гриппа произнесла с таким выражением лица, что Артем как-то трусливо съежился и сглотнул. – Его роман с Екатериной Тиховлиз позволит нам вытряхнуть из моего дорогого родственничка все секреты, какими он владеет. И даже те, которыми не владеет. Потому что развод для него сейчас подобен изощренной, мучительной пытке, которая неизбежно приведет к такой же мучительной и медленной смерти. От нищеты.
– Да, – кивнул Артем. И еще раз про себя отметил, до чего же яблоки недалеко от яблони падают. Особенно некоторые их сорта.
Валерий едва успел отойти от берега и еще ни разу не приложился к вожделенной бутылке, когда ожил его мобильник. Номер был незнакомый, и Коробицкий на всякий случай ответил.
– Валерий Юрьевич? Добрый день, – раздался в трубке чей-то уверенный приятный голос. – Вас беспокоит Артем Георгиевич Сокольский. Я звоню по поручению Вольдемара Сигизмундовича. Мы можем с вами встретиться?
От неожиданности Коробицкий ужасно растерялся и сперва даже испугался. Что могло понадобиться от него шефу по безопасности холдинга?
– А разве Вольдемар Сигизмундович не уехал? – зачем-то спросил Валерий хрупким, как первый осенний ледок, голосом.
– Уехал. Поэтому и поручил этот разговор мне. У меня сейчас есть время, и я мог бы подъехать к вам в офис.
Валерий немного расслабился. Его не вызывали на ковер и, кажется, не собирались наказывать. А может, даже наоборот? – родилась в голове несчастного банкрота шальная мысль. Вдруг тесть передумал и решил ему помочь?
– Я сейчас не в офисе, а в яхт-клубе, – торопливо ответил Валерий, радуясь в душе, что не успел хлебнуть спиртного в столь ранний час. – Если хотите, можем встретиться здесь. Или я прокачу вас на яхте.
Коробицкий почувствовал, как в горле зреет соленый от избытка чувств ком.
– Отлично, я буду на Крестовском минут через сорок, – покладисто согласился Сокольский и закончил разговор.
Они ехали по набережной, обсуждая, как лучше построить беседу с Коробицким и стоит ли участвовать в ней Агриппине, когда случилось непредвиденное. Джип Сокольского вдруг, визжа покрышками, рванул к тротуару. Девушка посмотрела в ту сторону и увидела двух болтающих возле парапета Большой Невки подруг. А еще мальчика лет семи со школьным рюкзаком на спине, который, взобравшись на чугунные «кружева» парапета, наклонился вперед, глядя на серую воду реки. И как рюкзак съехал ему на голову, изменив центр тяжести, и мальчик, взмахнув серыми кроссовками, полетел вниз.