Условный враг упал на землю – прыжок, и затрещала грудная клетка… Максимов плавно отступил за угол – он видел больше, чем хотел, довольно. Развернулся и на цыпочках заскользил вдоль барака.
Он чувствовал, что рано укладываться спать. Забрался в обросшую вьюном беседку, которая очень кстати освободилась, и в тишине выкурил две сигареты. Время текло, темнота густела. Мимо беседки прохромал упавший с ринга боксер, остановился, кряхтя, выудил что-то из кармана, но посещать беседку передумал, захромал дальше.
Максимов сделал новый виток по лагерю и вновь оказался в окрестностях озера. До тропы, падающей к крохотному пляжу, нужно было пройти метров пятьдесят, и он задумался, стоит ли это делать. Но тут в кустах, обступающих озеро, послышался приглушенный говор. Настолько приглушенный, что разобрать слова было невозможно. Здоровое любопытство возобладало над порядочностью – Максимов пошарил глазами по сторонам и бочком пристроился к кустарнику.
Он сумел разобрать лишь заключительную часть беседы.
– Я плевать хотел на твои слова, довольно… – со злостью шипел молодой мужской голос. – Ты сама во всем виновата, вот и разбирайся… Отстань от меня, говорю тебе, достала уже…
Голос собеседницы заглушил треск сучьев, шелест листвы. Покатилась земля, и тотчас затряслись кусты неподалеку от Максимова. Сыщик заблаговременно попятился, и когда человек вылез из прибрежных зарослей, ему могло показаться, что сыщик только подоспел. Но это вряд ли показалось. Дзюдоист по имени Костя подпрыгнул от неожиданности, собрался развернуться, чтобы броситься назад, но, видно, сообразил, что это будет выглядеть совсем нелепо.
– Какого черта вы тут делаете? – пробурчал он, всматриваясь в темноту.
– Прогуливаюсь, тезка. А с кем это ты в кустах трещал?
– Да ни с кем я не трещал, – грубовато бросил Костя. – Сам с собой трещал, понятно?
– Ну, само собой, – согласился Максимов. – Монолог, похожий на диалог. Здоровая шизофрения. Ты ничего не хочешь рассказать нашим правоохранительным органам?
– Да чего вы ко мне пристали? – бросил в сердцах Костя. И внезапно осекся. – А вы точно из полиции?
– Точнее не бывает, – загнул Максимов.
– А удостоверение у вас имеется?
– Так я же на отдыхе, Костя. Если хочешь, давай подождем лейтенанта, у него наверняка имеется…
– Да шли бы вы все! – как-то неврастенично выкрикнул юнец, отступил на шаг и припустил по дуге к своей «дачке».
«Поговорить бы надо с этим хлопцем», – блеснула здравая мысль. Максимов умышленно позволил себе затянуть беседу, наивно полагая, что сидящий в кустах никуда не денется. Но особа, повлекшая на себя гнев Кости, оказалась ловчее, чем он предполагал. Не зная особенностей крутого спуска, сыщик конечно же оступился, плюхнулся на пятую точку и, терзая тальниковую поросль, заскользил к воде. От купания на сон грядущий спас счастливый случай. На краю крутого берега Максимов зацепился за деревце и повис, будто парус на мачте, раздуваемый ветром. Глубина, исходя из качнувшейся в глаза бездны, здесь была не по пояс. Оседлав пригнутый ствол, он поэтапно, манипулируя центром тяжести, выбрался на сухое место, но аплодисментов не дождался. Особы след простыл. В какую сторону она испарилась, стало понятно намного позднее, когда Максимов под склоненными к воде ивами обнаружил тропку-змейку вдоль изрезанного берега и практически на коленках выбрался к камышовому заливчику, где сорока минутами ранее плескалась Зухра. На операцию ушло порядка четверти часа, по ходу которых он дважды обваливал в воду глиняные бугры и отрывал одежду от прилипчивых ветвей. У незнакомки получалось ловчее – услыхав, как над ее головой беседуют, она сразу ринулась в обход. И где она сейчас находится – можно не сомневаться… Максимов выбрался на поляну и быстрым шагом направился к бараку, чернеющему за кучкой деревьев. За последним деревом пришлось остановиться, прижаться к стволу и свыкнуться с мыслью, что все пропало. На темном северном крыльце выделялись три силуэта. Доносились звуки негромкого разговора. Приблизились еще трое – и все с разных направлений, ни одна не подошла с озера, – и вместе их стало шестеро. Беседа явно не носила непринужденный характер. Девчата спорили. Но на крик не срывались – говорили тихо. Затем по одной они стали пропадать в здании. Осталась одна, задержалась, звонко сплюнула через перила на опрокинутый таз и подалась за остальными.
Громко хлопая крыльями, с дерева на дерево перелетела крупная птица. Зловещая ситуация – один Максимов и шесть рассерженных девиц. На явление Демакова он уже не рассчитывал. Запереться бы на ночь. А то устроят «темную».
Дождавшись, пока в бараке потухнет свет, он оторвался от дерева и зашагал к «гостевому» домику.
Сыщик проспал до половины первого ночи и очнулся от немыслимой духоты. Фумигатором не обзавелся, а открывать форточку боязно – свирепые комарицы грудью бились о стекло. Поскрипев продавленной панцирной сеткой, он пришел к удручающему выводу, что со сном надо повременить, поднялся, хлебнул воды, загрузился в ботинки и пошел на крыльцо покурить.
Полная луна плавала за жиденькой облачной дымкой. Звезды висели в недосягаемой высоте, их почти не видно, только общий мерцающий фон – словно легкая рябь на экране. В соседнем лесу монотонно покрикивал филин. Максимов спустился с крыльца и отправился за угол.
Вернувшись, он вложил в зубы сигарету, разжег добротно спрессованный табак и принялся нарезать круги по поляне, отбиваясь от назойливых кровососов.
От стремительно выкуренной сигареты осталась горечь во рту. Сыщик затоптал окурок, поднял голову… И глазам своим не поверил. Пока курил, на выпуклую луну набежало кудлатое облачко. Но не проведешь орлиный глаз. По южному крыльцу скользнуло что-то легкое, дымчатое, словно бы полупрозрачное. Это явление можно было принять за мираж, не издавай половицы слабо уловимые ухом поскрипывания. Фигурка неторопливо спустилась с крыльца, сделала шаг, остановилась, словно запамятовав, куда собиралась. Тронулась с места – неуверенно, качнувшись, нисколько не таясь – в обратную от наблюдателя сторону – к дороге. Она брела по мелкой траве, вся такая никакая, нереальная, размытая – словно бледная голограмма. Земли-то толком не касалась. По мере продвижения в ее осанке появлялась уверенность, плечи расправлялись…
Максимов опомнился. Ёлы-палы… Оттолкнулся правой (толчковой), намереваясь покрыть поляну кенгуриным прыжком, и… наступив на собственный же шнурок, грянул всей неслабой массой! Показалось, что земля вздрогнула. Шум сопутствовал падению. Заскрипев черноземом, Максимов распластался на земле и осторожно поднял голову….
Девица шла как ни в чем не бывало! Она не слышала, как неуклюжий бегемот хряпнулся с высоты человеческого роста! На пути идущей выросло сохнущее между столбами белье. Она прошла сквозь него, вызвав бурное волнение! Лунатичка, прозрел Максимов. Натуральная лунатичка. Сомнамбула. Человек, занимающийся снохождением, поскольку болен и не лечится.
Размышления на тему, притворяется ли злоумышленник лунатиком, он оставил на потом. Есть ли смысл в этом притворстве? Куда ее понесло? Максимов затолкал шнурки в ботинки, подскочил и короткими перебежками припустил за призраком.