Может, поэтому у них так и не появилось больше детей. Лариса категорически отказывалась рожать, ядовито напоминая, что и первого ребенка они смогли содержать только за счет ее родителей. И рожать второго ребенка, когда зарплата мужа не позволяла им нормально существовать, было бы крайне безответственным поступком. С годами Максуд, мечтавший о сыне, смирился с тем, что больше детей у них не будет. Наблюдая за другими семьями, он пришел к твердому выводу, что если в семье один ребенок, то это либо медицинские проблемы с женщиной, либо плохие отношения в семье между супругами. Отношения с Ларисой в девяностые были не просто плохими, а очень плохими. Он часто ночевал на диване в кабинете, куда она врывалась, чтобы устроить очередной скандал.
Она все время напоминала ему, что эта квартира подарена отцом, и кабинет, который имеет Максуд, был тоже оборудован за счет ее родителей. При этом она каждый раз кричала, что у ребенка нет детской, тогда как он, неудачник, занял лучшую и светлую комнату. Несколько раз Максуд собирал чемодан, уходил из дома и ночевал у друга Лени Альтмана. Но каждый раз возвращался, когда Лариса звонила и просила его вернуться. Она была несколько истеричной женщиной, подверженной приступам гнева. Однако она по-своему ценила мужа, которого хвалил ее отец, уверяя, что Намазов еще станет академиком. На нее сильное влияние оказывала и мать, души не чаявшая в своем зяте. Она каждый раз уговаривала дочь первой позвонить мужу и помириться с ним. Все эти скандалы закончились тем, что кабинет переоборудовали в комнату девочки, хотя Арина почти все время жила у дедушки с бабушкой, где в большой четырехкомнатной квартире у нее тоже была своя комната. Но чтобы не усугублять отношений с женой, Максуд перевез часть книг на работу, часть просто выбросил или раздарил друзьям. А большую часть подарил Леониду Альтману, с которым работал в одном институте уже много лет.
Летом жена, забрав дочку, отдыхала на даче у родителей, куда иногда приезжал Максуд. Он почти никогда не оставался на даче, чтобы не давать возможности Ларисе устраивать скандалы в присутствии ее родителей. Иногда отец покупал дочери и внучке какой-нибудь заграничный тур, отправляя их в Прагу или Стамбул. Разумеется, никто и не думал предлагать такую поездку самому Максуду. Когда наконец-то Намазов стал получать приличную зарплату, а устроившаяся на работу в школу Лариса начала самостоятельно зарабатывать, они позволили себе обновить дома мебель, технику, купить необходимые предметы обихода. В две тысячи седьмом Арина поступила на филологический факультет МГУ. Она по-прежнему жила у дедушки с бабушкой, иногда появляясь у родителей. Чаще всего она появлялась дома, чтобы попросить деньги у отца. Максуда более всего на свете раздражало, что Лариса с первого дня их совместной жизни обращалась к нему по фамилии, называя Намазовым. Эта привычка передалась и дочери, которая почти никогда не называла его папой…
Через год Максуд Намазов и Леонид Альтман получили Государственную премию за свои разработки в области оборонной техники. Их поздравлял весь институт. Тесть собрал своих друзей-академиков, чтобы отметить событие. Единственный человек, который отнесся к этому достаточно равнодушно, — была Лариса. Ее интересовала только финансовая часть премии, только деньги, на которые она сделала долгожданный ремонт в квартире и поменяла мебель. Самое поразительное, что она так и не появилась на банкете в честь успеха своего мужа… И два лауреата — Намазов и Альтман — сидели без своих жен.
Когда Арина оканчивала институт, уже не было никакого распределения, но дедушка снова постарался, и внучка получила место в Институте мировой литературы. Директором института был Феликс Феодосьевич Кузнецов, старый друг дедушки, который с удовольствием согласился помочь внучке Вениамина Платоновича. За год до этого умерла бабушка Арины, мать Ларисы, которая всю жизнь пыталась сглаживать конфликты между дочерью и зятем. У нее нашли неоперабельную онкологию, и она «сгорела» буквально в несколько месяцев. Зайцев остался один. Его сын — Федор, уже пятнадцать лет проживал в Соединенных Штатах, в Сиэтле, став гражданином этой страны и женившись на американке. Детей не завели, жена была старше Федора на четыре года, и они раз в несколько лет приезжали в Москву, чтобы навестить родственников. Но в последние годы почти не появлялись, позволив себе приехать только на похороны.
Арина теперь жила все время с дедушкой. Лариса тоже довольно часто ночевала у них. Однажды Максуд предложил восстановить свой кабинет, на что получил едкое замечание, что ему достаточно и служебного кабинета, в котором он зарабатывает свои «гроши». Больше к этому вопросу они не возвращались, и он часто оставался по ночам один, так как супруга уезжала ночевать к своему отцу. Вениамин Платонович работал с зарубежными компаниями еще в восьмидесятые годы, получая деньги даже в иностранной валюте, что позволило ему не только достойно существовать в начале девяностых, но и помогать своим детям. Ему уже шел восьмой десяток, но он сохранял ясность мышления, продолжая работать заведующим кафедрой в своем университете.
Он дважды выдвигался в академики, но оба раза не набрал достаточного количества голосов. Зайцев уверял всех, что это происходило по вине коллег, не простивших ему успешных заработков в конце восьмидесятых. Он всегда был очень практичным и деловым человеком, хотя и считался достаточно успешным ученым. Как бы там ни было, он оставался членом-корреспондентом наук и уже несколько раз намекал своему зятю, что необходимо думать о продолжении научной карьеры. В сорок девять лет Максуд Намазов был доктором наук и довольно успешным ученым, чьи разработки широко использовались во многих закрытых темах оборонной промышленности.
В прошлом году Вениамин Платонович позвонил зятю и пригласил его приехать на кафедру для важного разговора. Максуд удивился, но, привычно послушавшись, приехал к тестю. Вениамин Платонович долго расспрашивал о работе и перспективах их института, вызывая еще большее недоумение зятя. И только через несколько минут решил перейти к основной теме их беседы. Это случилось ровно через два месяца после смерти его жены.
— Понимаешь, Максуд, — вздохнул Зайцев, — после того как я потерял супругу, я остался совсем один. Федор сейчас в Америке, уже получил гражданство и понятно, что никогда больше сюда не вернется. Его жена, старше его и, видимо, не собирается рожать, так как у нее есть мальчик от первого брака. А у меня теперь только внучка Арина, которая практически всю жизнь жила рядом с нами. Ты сам помнишь, что все эти годы мы бескорыстно помогали вам и Арина все время жила у нас.
— Конечно, помню, — вежливо согласился Намазов, — и я вам очень благодарен за вашу помощь.
— Надеюсь, что ты действительно это ценишь и помнишь, — сказал Вениамин Платонович, — и у тебя появилась возможность это доказать. Дело в том, что я хочу удочерить Арину. Понимаешь? Я могу завещать ей свою квартиру, дачу, машину — в общем, все свое наследство. Ты меня понимаешь?
— Да, конечно, — пробормотал несколько ошеломленный Максуд, но вы можете оставить все своей дочери и через нее — своей внучке, если хотите, конечно.
Он все еще не понимал, к чему клонит тесть.
— Можно и так, — поморщился Зайцев, — но дело не только в наследстве. Ты сам понимаешь, какие сейчас времена. У вас в Дагестане практически каждый день кого-то убивают. У нас в Москве тоже неспокойно. А здесь девочка, которая устроилась на работу в такой известный институт, проходит как Арина Максудовна Намазова. Все думают, что она непонятно кто по национальности. Ты меня извини, но иногда выглядит даже смешно, когда эта девочка говорит, что она моя внучка.