— Ничего, — заставил его подняться буквально силой Юсупджанов, усаживая на стул, — мы тебе поможем. Для этого и нужны товарищи. Ты только не беспокойся. Мы все сделаем сами.
— Не нужно, — продолжал плакать участковый.
— Перестань, — строго одернул его подполковник, — ты офицер, а не баба. Веди себя прилично. Не нужно так распускаться. Хорошо. Я подумаю. Если не хочешь стреляться, значит, пойдешь в тюрьму. Ты этого хочешь? На здоровье. Сиди в тюрьме…
— Помогите, — простонал Абдулкерим.
Было страшно смотреть на этого усатого взрослого мужчину, который плакал от страха и бессилия.
— Ладно, хватит, — решил Юсупджанов, — сейчас что-нибудь придумаем. — Он достал телефон, набрал номер своего заместителя: — Алло, Мустафа, ты где находишься? На участковом пункте? Да, я понял, что дверь закрыта. Ничего страшного. Мы сейчас придем. Это ведь рядом, на соседней улице. Да, вместе с нашим Абдулкеримом. Он понимает, в какую беду вляпался. И мы должны вместе придумать, как ему помочь.
— Спасибо, спасибо, — бормотал участковый.
— Пойдем, — дружелюбно предложил начальник полиции, — и не беспокойся ни о чем. Вставай и вытирайся. В таком виде нельзя появляться перед людьми. Вспомни, что у тебя растет сын. Не позорься. Вытрись. А еще лучше пойди и умойся. Мурад, проводи нашего участкового, покажи, где ему умыться.
Абдулкерим вышел вместе с Мурадом. Юсупджанов взглянул на Салима.
— Он сдал твоего отца и подставил твоего двоюродного брата, — сказал начальник полиции, словно напоминая о том, чего нельзя было забыть.
— Я знаю, — ответил Салим.
— А ты подставил его, — сделал свой вывод подполковник.
— Я его не подставлял. Он сам себя подставил, когда звонил бандиту, — возразил Салим.
— Это уже не так важно, — отмахнулся подполковник, — у тебя его пистолет?
— Да, конечно.
— Дай его мне, — протянул руку Юсупджанов.
Салим отдал ему пистолет участкового.
— Спасибо, — кивнул начальник полиции, — теперь можешь не беспокоиться. Для нас самое главное дойти до его кабинета. Но здесь недалеко, думаю, что дойдем. Хотя на всякий случай пусть нас проводит твой родственник. Мурад. Если вдруг что-то случится по дороге.
Салим почувствовал неладное.
— Нет, — твердо сказал он, — Мурад никуда не пойдет. У вас внизу еще двое сотрудников. Пусть помогут вам увести вашего участкового.
— Какой ты подозрительный. Только нечестные люди думают так плохо о всех остальных, — усмехнулся Юсупджанов. — Но как хочешь. Мы сейчас уйдем. А ты спокойно спускайся вниз и иди в палатку, чтобы все видели. Ты меня понял?
Через пять минут начальник полиции и участковый вышли из дома. Абдулкерим шел, спотыкаясь, все еще не веря в свое счастье, ежесекундно благодаря своего начальника и глядя на него счастливыми глазами. Подполковник иногда подталкивал его в спину. Салим попросил Мурада проследить, куда именно они пойдут, но не подходить к ним слишком близко.
Они прошли на соседнюю улицу, вышли к участковому пункту, где их уже ждал Мустафа Магомедов. И втроем вошли в комнату участкового. Мурад ждал недолго. Через минуту послышался выстрел. Еще через минуту вышедший на улицу начальник полиции позвонил в больницу, вызывая «Скорую помощь» и громко сообщив, что их участковый застрелился. Мурад вернулся домой и рассказал обо всем Салиму. Тот даже не изменился в лице. Только кивнул и пошел в палатку. Увидев Максуда, сообщил ему о самоубийстве участкового. Максуд вздрогнул, побледнел, оглядываясь по сторонам, словно только что участвовал в убийстве невиновного человека, прикусил губу. Было заметно, как сильно он нервничает.
— Этот тип подставил твоего брата, Максуд, — сказал, наклонившись к нему, Салим, — и поэтому не нужно его жалеть.
— Это убийство, — выдохнул Максуд, — или доведение до самоубийства. Он застрелился у вас дома?
— Почему дома? У себя в кабинете. Пришел к себе, раскаялся, понял, что именно наделал, и застрелился, — ответил Салим.
— И никого рядом не было? — все еще не верил Максуд.
— Были, — ответил Салим, — два его начальника. Юсупджанов и Магомедов. Они были все трое вместе. Поэтому ты можешь не беспокоиться, у этого самоубийства есть два таких надежных свидетеля — оба офицеры полиции.
— Они его убили, — убежденно произнес Максуд, — они его сами и застрелили. Ты видел их лица? Они способны на все.
— Не нужно обижать наших офицеров, — примиряюще сказал Салим, — в конце концов, у них очень грязная и неприятная работа. Кто виноват в том, что они должны заниматься всей этой грязью? Тут поневоле становишься черствым человеком.
— Мне иногда кажется, что я попал в Зазеркалье, — признался Максуд, — из нормальной устроенной цивилизованной жизни в мегаполисе двадцать первого века провалился куда-то в век восемнадцатый или семнадцатый со своими кровавыми законами и традициями. Я раньше думал, что мои проблемы с женой, тестем и дочерью неразрешимы по сложности. Сейчас понимаю, что все это невинные забавы по сравнению с настоящими проблемами, которые у вас случаются.
— Правильно понимаешь, — неожиданно согласился Салим, — поэтому мы и сдали этого мерзавца. Каждый должен отвечать за то, что он сделал. Когда все закончится, поднимись ко мне в комнату, будем обсуждать, что нам дальше делать.
Максуд услышал его словно сквозь вату. В голове все перемешалось. Неожиданное убийство брата, печальные глаза отца, горе матери, плач Халиды, этот жалкий участковый, подлый начальник полиции, нападение бандитов… Салим поднялся и вышел из палатки.
— Максуд-муэллим, — наконец услышал Намазов, немного приходя в себя. Над ним стоял Мурад. Он трогал его за плечо. — Все закончилось. Вы можете подняться домой вместе со мной. Или вам понадобится моя помощь?
— Не нужно, я могу идти, — Максуд поднялся и почувствовал, как у него кружится голова. Он снова сел на стул, немного успокаиваясь. Взглянул на Мурада.
— Как там было с этим участковым? — спросил он.
Из палатки уже ушел молла и выходили последние гости.
— Они втроем вошли в кабинет участкового, — сказал Мурад, — а потом я услышал выстрел. Может, они его уговорили. А может, помогли. Я не знаю. Потом вызвали «Скорую помощь». И я вернулся в дом.
— Какой ужас, — Максуд снова попытался подняться, и вторая попытка оказалась удачнее. Он устоял на ногах. Голова продолжала гудеть. Мурад помог ему выйти из палатки, которую уже начали собирать присланные сюда рабочие. Они поднялись вдвоем в комнату Салима, где их уже ждали Салим и Сабир. Максуд прошел к столу, буквально плюхнувшись на стул. Перевел дыхание. Ему было немного стыдно, так на него подействовало самоубийство участкового. Он осознал, что здесь идет беспощадная борьба не на жизнь, а на смерть. И хотя он понимал, что участковый был сам виноват в том, что с ним так безжалостно расправились, сама мысль о том, что здесь возможны подобные «самоубийства», казалась невозможной и невероятной. Он даже понимал убийство своего брата. Не принимал, а понимал, когда кровные враги охотятся за членами семьи своих заклятых врагов. Но когда вот так заставляют совершать самоубийство офицера полиции!.. Или еще хуже — убивают его в своем кабинете, чтобы спасти «честь мундира», подобное казалось ему абсолютно недопустимым и противоречащим здравому смыслу.