Салим нахмурился.
— Наверное, ты не слышал этой истории, когда я и моя сестра заболели корью и врачи сказали, что у нас нет шансов. Тогда отец поклялся на Коране, что перестанет брать деньги с клиентов и будет всю оставшуюся жизнь честным человеком. Быть честным судьей на Кавказе — это почти невозможно. Отцу это удалось. Но его вызывающая манера работы раздражала и его коллег, и его руководство, и его помощника, которые считали судью Намазова фарисеем и лицемером, не понимая мотивов его поведения.
Этибар сдал нашего отца бандитам, получив свои деньги. И наверняка получил еще больше, когда подставил нас всех под банду Нугзара.
Он закончил говорить и посмотрел на молодого человека. Тот сразу как-то обмяк, успокоился, отвел глаза. Все сказанное Салимом было правдой, и Этибар знал это лучше других. Салим, достав телефон, набирал известный ему номер.
— Петр Савельевич, — сообщил он, — у нас все в порядке. Гости собрались и ждут вашего прилета. Да, все здесь, у дома. Спасибо.
Салим убрал телефон в карман.
— Будут через пятнадцать минут, — вздохнул он, — а ты наверняка считал меня чуть ли не полоумным мстителем, готовым ради кровавой мести искать в одиночку Нугзара и его родственников.
— Да, — кивнул Максуд, — именно так я и думал. Но ты оказался гораздо умнее и способнее. Хотя мне неприятно сознавать, что меня и Сабира ты просто использовал в качестве наживки для бандитов.
— Иначе нам бы не поверили. Нужно было собрать всех наших родственников, — пояснил Салим. — Это был самый сильный раздражитель для Нугзара. Ведь он должен был поверить в нашу засаду и привести сюда всю свою банду, чтобы покончить с нами навсегда.
— Сейчас у него будет такая возможность, — сказал сверху Мурад, — кажется, они двигаются к нам. Минут через пять или шесть будут у сторожки.
— Ты переиграл сам себя, — недовольно заметил Максуд, — ведь вертолеты прилетят только через пятнадцать минут.
— Ничего, — улыбнулся Салим, — у нас есть волшебный ящик, который мы тащили по этим склонам. Оцени нашу любезность, что тебе мы его не давали, учитывая твой возраст и комплекцию. Там гранаты. Если учесть, что мы на вершине горы, а им нужно сюда карабкаться, то гранаты становятся просто страшным оружием в руках того, кто находится наверху.
— Похоже, ты все предусмотрел.
— Не все, — очень серьезно ответил Салим, — я не предусмотрел смерти Васифа. И за это буду укорять себя всю оставшуюся жизнь. Как там дела, Мурад?
— Ужасно хочется выстрелить, — признался Мурад, — они у меня на прицеле.
— Нет, — возразил Салим, — еще рано. Пусть поднимаются по склону. Если сейчас начнешь стрелять, они поймут, что мы оказались здесь раньше. И могут отсюда уйти. Нам нужно, чтобы они поднялись как можно выше. Когда подойдут метров на сто, тогда и стреляй. Но не раньше.
— Хорошо, — согласился Мурад, — но учти, что это опасно. Они тоже могут стрелять. Лучше не подпускать их ближе, чем на триста метров.
— Двести, — крикнул Салим, — и не торгуйся.
— Хорошо, — рассмеялся Мурад.
— Что мы должны делать? — спросил Сабир.
— Ничего. Взять оружие и дежурить у дверей, чтобы сюда никто не ворвался, — пояснил Салим, — пока мы будем наверху с нашим волшебным ящиком.
— А с ним что делать? — повернулся к связанному молодому человеку Сабир.
— Сдадим в ФСБ, — решил Салим, — хотя ему все равно много не дадут. Он ведь только предавал, а за предательство всегда хорошо платят, но не всегда наказывают по справедливости. Он никого не убивал. Только предавал, — Салим махнул рукой. Он забрал тяжелый ящик, поднимаясь наверх, на чердак.
Сабир взял свое ружье, подходя к окну. Осторожно посмотрел. Отсюда уже были видны бандиты, карабкающиеся по склону. У двоих за плечами были гранатометы.
— Мурад, — крикнул Сабир, — у двоих гранатометы.
— Вижу, — ответил Мурад, — буду снимать их первыми, чтобы не сумели применить свое оружие. Только вы тоже будьте осторожнее. Кто-то из них может успеть выстрелить.
— Мы поняли, — ответил Сабир.
Максуд поднял свой пистолет.
— Ты не снял с предохранителя, — напомнил, улыбаясь Сабир.
Максуд сделал все, что нужно.
— Спасибо, — кивнул он, — не думал, что буду с тобой участвовать в настоящем бою. Это в наше время, когда уже прошло столько лет в двадцать первом веке.
— Мы были мальчиками, — вспомнил Сабир, — и все время считали, сколько лет осталось до двухтысячного года. Гадали, каким он будет. Придумывали разные фантастические проекты.
— Мы тоже, — вспомнил Максуд, — все загадывали, каким будет век двадцать первый. И вообще это таинственное число с тремя нулями, когда начинался новый год, новый век и новое тысячелетие. Тогда, в конце шестидесятых и в начале семидесятых, две страны соревновались в освоении космоса: американцы высадились на Луне, наши начали создавать орбитальные станции. Потом полет «Союз-Аполлон». Были даже такие сигареты. Казалось, что наступает новая эра и уже в двадцать первом веке мы будем на Марсе и других планетах. Но все получилось совсем иначе. И двадцать первый век начался не с праздника тысячелетия, а с одиннадцатого сентября первого года, когда взорвали и сожгли две башни торгового центра. И мы все тогда поняли, что мир совсем не изменился. Он остался таким же несовершенным, каким был в семнадцатом, восемнадцатом, девятнадцатом и самом кровавом двадцатом веке. Что-то мне подсказывает, что двадцать первый век превзойдет по потокам крови и насилия век двадцатый.
Он посмотрел на пистолет, который держал в руке.
— Я ведь занимаюсь проблемами современного оружия, — добавил Максуд, — хотя сам не умею даже стрелять. Но сколько уже крови пролилось в этом веке. Африканские войны. Вторжение в Ирак и Афганистан, террор в России, где были захваты на Дубровке и в Беслане, взрывы самолетов и аэропортов, автобусов и станций метро. Появились какие-то странные уроды-террористы, которые взрывают людей просто так, из варварски-любознательных целей, когда у них нет никаких явных мотивов или предпочтений, как в минском метро. Даже война России с Грузией. Интересно, как бы среагировал Сталин, если бы ему кто-то сказал, что в двадцать первом веке Россия будет воевать с Грузией. Наверняка он бы не поверил. Да и никто в мире бы не поверил.
— Они приближаются, — предупредил Сабир, выглядывая из окна, — сколько метров осталось? По-моему, уже триста. И их не двадцать, а человек двадцать пять.
— Растут ряды «борцов за справедливость», — зло произнес Максуд, — вот они и идут за нашими головами. Такие, как Этибар. Молодые волки. Все правильно. Не могут найти себя в нормальной жизни. Без работы, без денег, без будущего. А здесь все понятно и просто. Уходи в горы, возьми оружие и добивайся силой всего, о чем ты мечтаешь. Удобно и просто.
Раздался выстрел, и первый гранатометчик покатился вниз по склону горы. Все бандиты остановились, не понимая откуда прозвучал выстрел. Второй выстрел из снайперской винтовки свалил второго гранатометчика, который упал прямо под ноги своим товарищам. Наконец нападавшие поняли, что стреляют в них из сторожки, и сразу двадцать с лишним автоматов и пулеметов загрохотали в ответ… Некоторые пули пробивали стены сторожки. Максуд и Сабир упали на пол. Пули продолжали пробивать стены.