Лукас кивнул и повернулся, собираясь уйти.

— Я вас провожу, — предложила Кэсси. — И проверю, закрыта ли входная дверь.

— Благодарю, — вежливо ответил полицейский.

— Спасибо. Дэвис иногда ведет себя просто отвратительно. А я здесь последняя спица в колеснице, — прошептала Кэсси, когда они подошли к двери.

— Все нормально, — с улыбкой ответил Лукас. — И я благодарен тебе за помощь со списком приглашенных. Возможно, эта ниточка нас куда-нибудь приведет.

— Ты пригласишь меня на свидание? — спросила Кэсси.

И вновь она сумела удивить Дэвенпорта.

— Ммм. Может быть. — Он улыбнулся. — Но почему…

— Если ты собираешься это сделать, то не тяни. Меня разбирает любопытство.

Лукас рассмеялся.

— Хорошо, — сказал он.

Он вышел на тротуар, и дверь у него за спиной закрылась. Щелкнул замок. Лукас сделал шаг по направлению к «порше», когда услышал, что по дверному стеклу постучали. Он обернулся и увидел, как Кэсси быстро, буквально на секунду, приподняла футболку. Впрочем, этого оказалось достаточно. У Кэсси была очень красивая грудь, прекрасная нежно-розовая кожа…

Через мгновение актриса исчезла.

Глава
11

Беккер расхаживал по персидскому ковру, кружил возле дивана в стиле рококо и смотрел репортаж о пресс-конференции, показанный в полуденных новостях. Кое-что он слышал по радио в машине, когда ехал в больницу, а теперь вернулся домой, чтобы посмотреть пресс-конференцию по телевизору. Большая часть оказалась полнейшей чепухой — у полиции ничего не было. Но обращение к любовнику Стефани могло представлять опасность.

«Мы считаем, что человек, позвонивший по „девять-один-один“, сказал правду. После второго убийства мы уверены, что он не виновен в смерти миссис Беккер, — говорил в микрофон полицейский по фамилии Лестер. Он потел в свете прожекторов и вытирал лоб белым платком. — После беседы с окружным прокурором мы пришли к следующей договоренности. Друг миссис Беккер может войти с нами в контакт, и округ Хэннепин готов обсудить гарантию его иммунитета от дальнейшего уголовного преследования в обмен на дачу показаний, если он действительно не имеет отношения к совершенному преступлению…»

Лестер продолжал говорить, но Беккер перестал его слушать. Он расхаживал по комнате и грыз ноготь большого пальца, сплевывая кусочки на ковер.

Полиция активно прочесывала соседние дома. Они даже не пытались это скрывать. Более того, они словно провоцировали Беккера. Безмозглый кузен Стефани из отдела по борьбе с наркотиками ходил от дома к дому, пытаясь выжать крохи полезной информации. Это вызывало у Беккера гнев, но сейчас он не хотел думать об этом. Сначала требовалось решить другие проблемы.

«Дружок» — так его называли на телевидении. Кто же он? Кто был любовником Стефани? Наверняка это человек из ее круга. Тот, кто хорошо ее знал. Беккер измучился, пытаясь найти решение.

Проклятый Друз не сумел его опознать. А ведь его лицо наверняка есть среди снимков Стефани. Она фотографировала всех подряд, никого не оставляла в покое, постоянно направляла объектив на лица окружавших ее людей и без конца их снимала. У нее были коробки, альбомы и корзины, полные фотокарточек. Множество мясистых скандинавских лиц…

Мог ли Друз допустить ошибку? Такой вариант был возможен, но Беккеру пришлось признать, что это маловероятно. Друз выглядел уверенно, не колебался, внимательно изучал фотографии и всякий раз отрицательно качал головой.

— Сука, — выругался Беккер, обращаясь к дому Стефани. — С кем ты спала?

Он снова посмотрел на экран, где Лестер продолжал что-то говорить, глядя в камеру. Беккера охватил гнев. Это нечестно. У них двадцать человек или даже сто, а он может рассчитывать только на Друза. Впрочем, и тот не сумел ему помочь. Если бы только он разглядел того типа как следует…

— Сука, — повторил Беккер, переполненный гневом.

Он выскочил из гостиной, поднялся по лестнице и вошел в спальню. Портсигар лежал рядом с ключами и кучкой мелочи. Беккер раскрыл его, взял пару таблеток амфетамина и дозу «спида», закрыл глаза и стал ждать появления Красавца.

Вот так. Кровать переместилась к нему и растаяла, дверь шкафа открылась, словно рот, пещера, где можно затаиться. Одежда сжимала его и душила, и он с трудом подавил панику. Беккер уже испытывал подобные ощущения: воротник сдавливал горло, рукава царапали кожу, как наждак… Борясь с паникой, он сорвал с себя рубашку, брюки и нижнее белье и отбросил их в сторону. Шкаф звал его, он опустился на колени и заполз туда. Тепло и безопасность, приятный запах обуви… Покой.

Он просидел внутри минуту, затем еще пять; ураган бушевал у него в крови, наркотик бурлил в мозгу. «Огонь, — внезапно подумал он. — Нужен огонь». Он на четвереньках выскочил из своей «пещеры», охваченный страхом, подполз к туалетному столику, нашел коробок спичек и метнулся обратно к шкафу. Глаза его были широко раскрыты, и он утратил свою красоту, превратившись в нечто совсем другое… В сумраке шкафа он зажег спичку и стал смотреть на пламя.

Он в безопасности. С огнем. Его гнев рос и становился все более темным. «Сука». Ее лицо вспыхнуло и стало таять. Руку пронзила боль, и он внезапно оказался в темноте. Спичка догорела. Он зажег следующую. «Сука». Появилась кровать, но это была не их постель, за ней он увидел обои, расписанные геральдическими лилиями, — где это могло быть? В отеле в Нью-Йорке. Наркотик пел в его крови, и Беккер увидел себя: вот он, обнаженный, выходит из ванной с полотенцем в руках, Стефани говорит по телефону… Вновь боль в пальцах. Тьма. Он бросил спичку и зажег третью. «Сука». Он отправился в ванную комнату принять душ, а когда вышел, оказалось, что она взялась за телефон и звонит маникюрше или еще кому-то…

Его разум вытягивался и рвался, сжимался в кольца. Боль. Темнота. Новая спичка. Он вытер слюну с подбородка, глядя на мерцающее пламя. Боль. Темнота. Он выполз из шкафа, действие наркотика начало слабеть, теперь он оказался во власти льда…

Беккер нашел ответ — ему помогло перемещение в Нью-Йорк. Он встал, его мысли стали холодными и четкими. Боль в руке.

— Неужели я так глуп?

Беккер вышел из спальни голым, не обратив на это внимания, и поспешил в кабинет, где сел за большой дубовый письменный стол. Он выдвинул ящик и вытащил из него серую пластиковую коробку. На ней была надпись: «Счета: погашенные, текущие».

— Нью-Йорк, январь… — Он высыпал содержимое на стол и принялся перебирать листки. Через минуту пробормотал: — Вот он…

Телефонный счет. Сам Беккер никому не звонил, но обнаружил шесть звонков из Нью-Йорка в Миннеаполис, четыре из них на коммутатор университета. Но он не знал номера…

Разум, подобный льду. Теперь все процессы ускорились. Беккер набрал номер на стоящем на столе аппарате и через мгновение услышал женский голос: