— Ты спрашивал у Боба, есть ли у Джо татуировка?
Прайс откинулся назад.
— Я еще в своем уме, — сказал он. — Первое, что здесь узнаешь: не задавай вопросов насчет чертовых наколок. Делай вид, что их нет. Но Джо сидел. И был членом банды «Семена». Могу спорить на что угодно, у него есть татуировка.
Когда Коннел и охранник вернулись, Лукас делал записи у себя в блокноте.
— Гарри Рой Уэйн и Джерри Гай Уэйн, — говорил заключенный. — Они братья, работают в «Катерпилларе». Они вам расскажут.
— Это все? — спросил Лукас.
— Да, все.
Д. Уэйн развалился на кушетке и закурил вторую сигарету. Потом взял пачку «Мальборо» и засунул в карман.
— Я не стану тебя обманывать, — сказал Лукас. — Не думаю, что этого достаточно.
— Если вы поймаете нужного парня, все будет в порядке, — ответил Прайс.
— Да, если он существует, — Лукас встал и сказал Коннел: — Если у тебя больше нет вопросов, нам пора.
— И что у нас есть? — спросила Коннел, пока они ждали машину.
Она запустила руку в пакет с чипсами со вкусом шнитт-лука, купленный за шестьдесят центов в автомате.
— Дьявольское совпадение, — ответил Лукас.
Он кратко рассказал о нервной исповеди Прайса, о расследовании Дела на пожаре, мертвом помощнике шерифа и стволах пятидесятого калибра.
— Так что «Семена» в Миннеаполисе, — подвел он итог.
— Джо Хиллирод отбывал срок за изнасилование?
— Прайс сказал, за секс, поэтому я точно не знаю, что именно он имел в виду. Но если он из шайки «Семян», это многое объясняет, — ответил Лукас. — Дай-ка мне чипсов.
Коннел передала ему пакетик.
— И что же?
Лукас захрустел чипсами — крахмал и жир. Превосходно.
— У «Семян» постоянные проблемы с законом, поэтому даже есть постоянный адвокат. Им хорошо известно, как мы работаем. Они постоянно перемещаются, но по большей части остаются на Среднем Западе, в тех штатах, о которых мы говорим. Ну а длительные промежутки между убийствами могут объясняться тем, что Джо в это время сидел в тюрьме.
— Хм, — Коннел забрала у него чипсы и доела остатки. — Звучит многообещающе. Видит бог, они достаточно безумны.
Коннел позвонила из аэропорта и довольно долго разговаривала с женщиной из своего офиса, записывая что-то в блокнот. Лукас стоял рядом и смотрел в пустоту. Пилот старался держаться от него на расстоянии.
— Хиллирод живет возле озера Верхнее, — рассказала Меган, повесив трубку. — Он был осужден за вооруженное нападение с отягчающими обстоятельствами в округе Чиппева в марте восемьдесят шестого года и получил тринадцать месяцев. Освободился в апреле восемьдесят седьмого. В августе того же года совершено убийство.
— Все сходится. А больше он не сидел?
— Пару раз, но недолго. В январе девяностого был осужден за попытку изнасилования, и ему дали двадцать три месяца. Хиллирод вышел за месяц до нападения на Джину Хофф в Тандер-Бее.
— Но есть еще убийство в Южной Дакоте…
— Да, — кивнула Коннел. — Оно произошло в девяносто первом году, когда он отбывал срок. Это самый странный эпизод из всех, что мне удалось найти: жертву не просто выпотрошили, ей нанесли несколько колющих ударов. Может быть, ее убил кто-то другой.
— А чем Хиллирод занимался после освобождения?
Коннел полистала блокнот.
— В девяносто втором его обвинили в вождении в нетрезвом виде, но ему удалось доказать свою невиновность. В том же году Хиллирод получил штраф за превышение скорости. Его последний известный адрес — где-то возле озера Верхнее, в городке с названием Две Лошади. Судя по нынешним водительским правам, он живет в Стедмене. Моя подруга не нашла этого места на карте, но позвонила в офис шерифа округа Каррен, и ей сказали, что Стедмен расположен на перекрестке дорог в паре миль от Двух Лошадей.
— А твоя подруга не спросила про Хиллиродов?
— Нет. Я подумала, что мы должны сделать это сами.
— Хорошо. Давай вернемся в Миннеаполис. Перед тем как браться за «Семена», я хочу поговорить с Делом, — Лукас огляделся по сторонам в поисках пилота и добавил: — Если мы благополучно доберемся обратно.
Когда они преодолели половину пути, Лукас сказал:
— Двадцать три месяца. Значит, изнасилование было так себе.
Он сидел, закрыв глаза и вцепившись в ручку над головой.
— Изнасилование есть изнасилование, — с нажимом произнесла Меган.
— Ты понимаешь, что я имею в виду, — сказал Лукас, открыв глаза.
— Я знаю, что имеют в виду мужчины, когда так говорят, — проворчала Коннел.
— Поцелуй меня в зад, — ответил Лукас.
Пилот поморщился и отвернулся, а Лукас снова закрыл глаза.
— Я не собираюсь терпеть подобную чушь, — ровным голосом отчеканила Коннел. — В частности, комментарии относительно изнасилования. Мне плевать, что охранник из Уопана называет меня деткой, — он глуп и отстал от жизни. Но ты совсем не дурак, и когда ты намекаешь…
— Я ни на что не намекаю, — перебил ее Лукас. — Но некоторым жертвам не мешало бы думать, с кем они собираются связаться. С другой стороны, представь себе женщину, которую избили бейсбольной битой, она потеряла несколько зубов, у нее сломан нос, а вагину зашивает хирург, потому что она разорвана в клочья. Этой ни о чем таком думать не нужно. Какой из вариантов ты выбираешь?
— Меня не устраивают оба, — ответила Меган.
— А еще ты не хочешь умереть и платить налоги, — сказал Лукас.
— Но изнасилование — это не смерть и не налоги.
— В конечном счете самое страшное, что с тобой происходит, — это смерть и налоги.
— Не хочу с тобой спорить, — ответила Коннел. — Нам нужно вместе работать.
— Вовсе нет.
— Что, собираешься вышвырнуть меня вон только из-за того, что я спорю с тобой?
Лукас покачал головой.
— Меган, я не хочу, чтобы на меня набрасывались, если я скажу что-то вроде «так себе изнасилование». Ты ведь прекрасно поняла, что я имел в виду: случай не был очевидным, иначе Хиллирод получил бы более серьезный приговор. Наш убийца вспарывает женщинам животы. Весьма возможно, что он курит при этом сигареты. Он настоящее чудовище. И если он насилует кого-то, то ни в чем себя не ограничивает. Я не знаю деталей преступления, в котором обвинили Хиллирода, но срок в двадцать три месяца не соответствует профилю нашего убийцы.
— Ты просто не хочешь, чтобы дело оказалось простым, — сказала Коннел.
— Чепуха.