Уэзер бросила сумочку на соседнее кресло и развела руки в стороны.
— Я не знаю, что мне делать, — сказала она, глядя на Лукаса сверху вниз.
— О чем ты?
— Я боюсь к тебе прикоснуться. Из-за твоих ребер… — В ее глазах стояли слезы. — Мне хочется обнять тебя, но я не знаю как.
— Подойди и сядь ко мне на колени, — предложил он. — Только очень осторожно.
— Лукас, я не могу, — сказала она, неуверенно шагнув к нему. — Я тебя толкну.
— Пока я не делаю резких движений, со мной все в порядке. Главное — действовать аккуратно. Если ты пристроишься у меня на бедре…
— Ты уверен, что тебе не будет больно? — спросила Уэзер.
Когда она прижалась к Лукасу, боль была совсем слабой, зато ему стало намного легче. Через некоторое время он закрыл глаза и заснул. Голова Уэзер лежала у него на груди.
В шесть часов они вместе посмотрели новости.
Триумф Рукс.
Щедрый и скорбный одновременно. Она расхваливала всех детективов, участвовавших в поимке преступника, за исключением Дела — он ненавидел, когда его лицо появлялось на экране. С полдюжины раз она упомянула Дэвенпорта в качестве руководителя расследования. Начальник полиции также нарисовала траурный портрет Коннел и рассказала, как она боролась за права женщин и отдала жизнь ради уничтожения чудовища.
Потом с речью выступил мэр, который особенно выделил роль главы Бюро по борьбе с преступностью. Президент профсоюза служащих штатов и муниципальных образований Америки сказал, что утрата Коннел невосполнима. Мать Меган, прилетевшая из Бемиджи, горько плакала.
Это были замечательные телевизионные репортажи, большую часть которых вела Джен Рид.
— Когда мне позвонили, я так испугалась… — призналась Уэзер.
— Бедная Коннел, — сказал Лукас.
У Рид были чудесные глаза.
— Плевать на Коннел, — ответила Уэзер. — И плевать на тебя. Я боялась за себя. Что бы я стала делать, если бы тебя убили?
— Хочешь, я уйду из полиции?
Она посмотрела на него и улыбнулась.
— Нет.
Во время следующего телевизионного репортажа показали дом Лукаса. Он так и не понял почему. Затем телеоператор снял квартиру Иенсен с крыши дома на противоположной стороне улицы. Было произнесено слово «аквариум».
— У меня кровь холодеет, — содрогнувшись, проговорила Уэзер.
— Трудно поверить, — сказал Лукас. — Горячая финская кровь.
— И тем не менее… Жуткая история.
Лукас посмотрел на нее, подумал о ее попке в тот день в ванной комнате. Великолепная попка, которая стала причиной всех последующих событий…
Лукас попросил Уэзер встать и с трудом поднялся на ноги. Он осторожно потянулся, как старый, страдающий от артрита кот, и неожиданно на его лице появилась счастливая улыбка.
Перемена была такой разительной, что Уэзер даже отступила на шаг назад.
— Что такое? — спросила она. Может быть, от боли его разум помутился? — Тебе лучше присесть.
— Ты умная и красивая женщина с отличной попкой, — сказал он.
— Что? — недоуменно спросила она.
— Мне нужно в город.
— Лукас, тебе нельзя, — рассердилась Уэзер.
— Я принял адвил, — возразил Лукас. — Со мной все в порядке. Кроме того, врачи сказали, что я не так уж сильно пострадал, просто еще некоторое время грудь будет болеть.
— Лукас, у меня однажды было сломано ребро, — сказала Уэзер. — Я знаю, что это такое. Неужели у тебя такие важные дела…
— Да, очень, — ответил он. — К тому же это не займет много времени. Когда я вернусь, ты сможешь поцелуями прогнать мою боль.
Он медленно и осторожно двинулся к гаражу, чувствуя каждый синяк на своем теле. Уэзер последовала за ним.
— Может быть, отвезти тебя?
— Нет, я действительно в порядке, — сказал Лукас.
На кухне он снял телефонную трубку, набрал номер полицейского управления и попросил позвать Грива.
— Послушай, я думал, ты серьезно пострадал, — сказал тот.
— Помнишь парня, который занимается разными ремонтными работами в «Доках Эйзенхауэра»? — спросил Лукас.
— Да, а что?
— Найди его. И задержи там. Встретимся в вестибюле. И возьми с собой сотовый телефон, мне нужно будет кое-куда позвонить.
Когда Лукас прибыл, Грив уже ждал его. Он был в джинсах и легкой шерстяной спортивной куртке. Пистолет в кобуре висел на поясе слева, как у Лукаса. Юноша, Грег, сидел на пластиковом стуле и выглядел испуганным.
— Что происходит, сэр? — спросил он.
— Давай поднимемся на крышу, — сказал Лукас и повел их к лифту.
Когда они вошли в кабину, он нажал на кнопку верхнего этажа.
— И что мы там будем делать? — спросил Грив. — У тебя появилась идея?
— Ну, теперь, когда с Купом покончено, нам нужно раскрыть твое дело, — ответил Лукас. — А раз уж этот молодой человек не хочет говорить, мы заберемся на крышу, возьмем его за щиколотки и будем держать над тротуаром до тех пор, пока он что-нибудь не вспомнит.
— Сэр? — Грег прижался спиной к стенке кабины.
— Шучу, — сказал Лукас.
Он улыбнулся, но парнишка продолжал жаться к стене. Когда лифт остановился на верхнем этаже, они поднялись по короткому пролету лестницы и открыли дверь на крышу.
— Ты принес мобильник? — спросил Лукас.
— Да, — Грив вытащил из кармана телефон. — Проклятье, не томи, расскажи, что ты придумал.
Лукас подошел к совсем новому кондиционеру. На свежевыкрашенной металлической поверхности не было даже намека на следы ржавчины.
— Когда поставили кондиционер? — спросил он у Грега.
— Когда ремонтировали здание. Около года назад.
Сбоку свисала пломба с телефоном эксплуатационной службы — точно такую же Лукас видел на кондиционере, который находился на крыше дома, расположенного напротив квартиры Иенсен. Лукас набрал номер.
— Я Лукас Дэвенпорт, заместитель начальника полиции Миннеаполиса, — представился он женщине, ответившей на звонок. — Мне нужно поговорить с менеджером из отдела обслуживания. Да, насчет ремонта одного из кондиционеров.
Грив и Грег молча смотрели, как он ждет ответа.
— Да, Дэвенпорт. Мы расследуем убийство. Необходимо выяснить, чинили ли вы кондиционер в многоквартирном комплексе «Доки Эйзенхауэра» в прошлом месяце. Вы установили там кондиционер около года назад. Что? Ну так позвоните в тот отдел и спросите. А потом сообщите мне… Хорошо, — Лукас посмотрел на Грива, который, не скрывая нетерпения, прижал ухо к телефону с другой стороны. — Он должен проверить записи в своем компьютере, так ему не вспомнить.