— Послушай, дело принимает паршивый оборот, — ответил Лукас так серьезно, что Уэзер положила руку ему на грудь, чтобы удержать там, где он стоял.
— Подожди.
Она ушла в темную часть дома и зажгла там свет. Послышался какой-то звон, затем она вернулась с ключом от гаража.
— Иди за мной. Не волнуйся из-за снега на сапогах, это всего лишь вода. — Она провела его через гостиную в коридор и открыла первую дверь. — Комната для гостей. В гараже справа есть свободное место. Ты пройдешь из гаража на кухню, а потом сюда. Я оставлю пару лампочек включенными.
Лукас взял ключ, кивнул и сказал:
— Я обойду твой дом, посмотрю, что там за ним. А ты оставайся внутри и запри дверь. У тебя есть засовы?
— Да.
— Задвинь их. На двери спальни есть замок?
— Только стопор для ручки. Не думаю, что он поможет.
— Зато задержит того, кто попытается забраться к тебе. Защелкни его. Как насчет пистолета? У тебя есть оружие?
— Ружье двадцать второго калибра. Мой отец стрелял из него в белок, которые забирались на крышу.
— Умеешь им пользоваться? Патроны есть?
— Умею, и у меня целая коробка патронов.
— Заряди ружье и положи под кровать, — велел ей Лукас. — Завтра утром поговорим. Разбуди меня, когда встанешь.
— Лукас, будь осторожен.
— Это ты будь осторожна. Запрись.
Он направился к выходу и открыл внутреннюю дверь. Внезапно Уэзер схватила его за рукав, затащила назад, встала на цыпочки, поцеловала и толкнула к внешней двери, так что он мгновенно оказался на улице.
— Увидимся утром, — сказала она и закрыла за ним.
Лукас дождался, пока щелкнет замок, а затем зашагал по дорожке к машине, продолжая чувствовать мимолетное прикосновение ее губ.
— Она в порядке? — спросил Климпт.
— Да. Дай фонарик. Он в бардачке.
Следователь что-то проворчал, порылся в бардачке и протянул ему фонарик.
— Я сейчас вернусь, — сказал Лукас.
Снег вокруг дома оставался нетронутым, насколько хватал глаз. Сзади, перед широкой раздвижной дверью из стекла, была маленькая веранда с перильцами. Около кормушки виднелось множество птичьих следов. Похоже, сюда наведывались и белки, но никого крупнее не было. Когда Лукас задумчиво шел по снегу к машине, еще одна стая снегоходов промчалась по озеру, и он вспомнил снегоход, которым воспользовался убийца во время нападения на Лакортов.
Климпт стоял рядом с внедорожником и курил «Кэмел» без фильтра. Увидев Лукаса, он бросил окурок на дорожку, затоптал его и забрался на пассажирское сиденье.
— Нашел что-нибудь? — спросил он, когда Лукас сел за руль.
— Нет.
— Мы могли бы вызвать сюда человека, чтобы за ней присмотрели.
— Я собираюсь вернуться и устроиться в гостевой комнате, — сказал Лукас. — А завтра, может, придумаем что-нибудь более надежное.
Он задним ходом выехал с подъездной дорожки. Несколько минут они молчали, затем Климпт медленно проговорил, прислонившись к пассажирской двери:
— А эта Уэзер симпатичная, очень даже. И попка у нее что надо. — Он едва заметно улыбался. — Она одинокая, и я одинокий. Конечно, я немного старше, но весной я становлюсь довольно резвым. Может, позвонить ей? Как по-твоему, согласится она пойти на свидание с таким стариком, как я? Я еще могу показать ей пару интересных штучек.
— Не думаю, что она согласится, Джин, — ответил Лукас, глядя прямо перед собой в ветровое стекло.
Следователь, продолжая улыбаться в темноте, сказал:
— Ты так думаешь? Какая жалость. Мне кажется, с ней можно неплохо провести время. И это вовсе не значит, что, если она меня порадует, от нее убудет. Думаю, ты понимаешь, о чем я.
— Заткнись, Джин.
Климпт то ли расхохотался, то ли закашлялся, и через минуту Лукас тоже рассмеялся.
— Глядя на тебя, когда ты шел к ее двери, я подумал, что ты уже почти угодил в ее сети, дружище, — сказал Климпт. — Если в твои планы не входит совсем в них запутаться, будь осторожен. Если ты, конечно, хочешь быть осторожным.
У Карра от усталости посерело лицо. Стало заметно, что он уже совсем не молод.
— Мне нужно вернуться туда, где проводятся поиски, — сказал он, когда Климпт и Лукас вошли в его кабинет, где уже находился Лейси. — Полный бардак. К нам обращаются люди, которые хотят помочь, но у них нет необходимой экипировки для такого мороза. Они замерзнут, пока будут искать Мюллера.
— Мальчик уже мертв, если он не в чьем-нибудь доме, — не скрывая своих мыслей, сказал Климпт. — А если он у кого-то в доме, то бессмысленно искать его на улице.
— Мы об этом подумали, но нельзя же прекращать поиски, когда еще остаются шансы, — ответил шериф. — Где фотография, о которой мне рассказал Генри?
Лукас достал снимок из кармана и бросил на стол Карра. Тот минуту смотрел на него, а потом выдохнул:
— Матерь божья, — и, повернувшись к одному из своих помощников, спросил: — Тони еще здесь?
— По-моему, да.
Шериф взял телефонную трубку, набрал четыре цифры, и в дальнем конце коридора раздался звонок.
— Тони? Зайди, пожалуйста, ко мне в кабинет.
Когда он повесил трубку, Лукас сказал:
— Я обедал с Уэзер Каркиннен, и многие видели, как мы разговаривали. Мы с Джином навестили ее. Сейчас с ней все в порядке.
— Я пошлю туда кого-нибудь, — пообещал Карр.
Лукас покачал головой.
— Сегодня вечером я ее прикрою. А завтра попытаюсь уговорить перебраться в более безопасное место, может быть, уехать, пока все не закончится. Я надеюсь, что это не станет причиной разговоров в городе.
Шериф пожал плечами.
— Скорее всего, слухи появятся, и что? Правда выяснится, и все снова встанет на свои места.
— Есть еще одна проблема, — продолжал Лукас. — Все, что мы делаем, мгновенно становится известно в городе. Ты должен строго засекретить расследование. Если Джон Мюллер пропал из-за того, что поговорил со мной, существует вероятность, что убийца узнал об этом от кого-то из учителей или другого ребенка. Но не следует исключать возможность, что утечка произошла из твоего департамента. Господи, все, что мы сделали…
Карр кивнул и наставил палец на Лейси.
— Генри, составь официальный приказ. Каждый, кто станет болтать об этом деле с лицами, не имеющими к нему отношения, будет мгновенно уволен. В ту же минуту, как только мне станет об этом известно. И я не хочу, чтобы детали расследования обсуждались по радио. Ты понял? В городе около сотни приемников, настроенных на полицейскую волну, и их владельцы слышат каждое наше слово.