— Фрэнк?
Клаудиа стояла на пороге кухни. Рукав задрался, и Убийца увидел блеск хрома. Он понял, что это, и мгновенно отреагировал, вскинув свой громадный «магнум» сорок четвертого калибра.
— Фрэнк?
Клаудиа закричала, даже не сделав попытки поднять револьвер. Она забыла об оружии, и оно превратилось в бессмысленный символ самообороны. Затем V целика и i мушки сошлись на ее голове, и Убийца выстрелил. Он много часов провел в карьере, тренируясь на мишенях, и не сомневался, что попал в нее. Всем своим существом Убийца почувствовал, что выстрел достиг цели, словно соединился со своей жертвой.
Пуля ударила в лоб Клаудии, и мир прекратил свое существование. Больше не будет Лизы и Фрэнка, ночей в номере с зеркалами в «Холлидей-инн», воспоминаний и сожалений. Ничего не будет. Жертву не отбросило назад, как это показывают в кино, не швырнуло на пол. Она просто упала, открыв рот. Убийца, прицелившийся снова, испытал некоторое разочарование. Большой револьвер должен смести ее, бросить ему под ноги, ведь оружие — Универсальная Сила.
Из дальней комнаты в наступившей после выстрела тишине послышался голос девушки, которая пока ничего не боялась:
— Мама? Ма-ам? Что это было?
Убийца ухватился за капюшон парки Клаудии, затащил ее в кухню и бросил там. Она лежала на полу, распахнув невидящие глаза, точно марионетка, у которой обрезали все нити. Убийца отвернулся от нее, сосредоточив все внимание на комнате девушки. Ему нужна фотография. Убийца поднял тесак для кукурузы и направился в глубь дома.
— Мама? — снова послышался девичий голос, в котором на этот раз прозвучал намек на страх.
Лукас Дэвенпорт спрыгнул на землю из своего внедорожника. В доме Лакортов ярко горел свет. В абсолютно прозрачном воздухе каждая трещина, каждый осколок стекла проступали четко и ясно, словно волос под микроскопом. Запах смерти — запах свиной отбивной — налетел на Лукаса, и он повернул лицо в его сторону, пытаясь отыскать источник, точно охотник из каменного века.
Дом с разбитыми окнами, обращенными на окутанный снегом пейзаж, чем-то походил на череп. Переднюю дверь разрубили топорами пожарные, боковая висела на одной петле, черная и деформировавшаяся от огня. Виниловая обшивка обгорела, а местами расплавилась и обуглилась. Повсюду валялись куски розового утеплителя из фибергласа. Они торчали из стен дома, пятнали снег, висели на голых ветвях березы, напоминая отвратительные жирные пряди волос. Вода из пожарного рукава, смешанная с сажей и пеплом, застывала вокруг, будто миниатюрный ледник.
С другой стороны дома были установлены три переносных прожектора, работающие от старого бензинового генератора, отслужившего свой срок в армии. Они заливали все вокруг бело-голубым светом, равным по мощности ста миллионам свечей. Рев генератора добавлял к крикам пожарных расчетов и гудению водяных помп яростный грохот как от отбойных молотков.
Воздух был пропитан вонью бензина и утеплителя, мокрой штукатурки и сгоревших тел, а еще дизельных паров. Огонь распространялся быстро, полыхал яростно, и его спешили погасить. Мертвые тела не успели превратиться в пепел.
Дом наводнили двадцать человек: пожарные, полицейские, трое или четверо в гражданском. Снегопад слегка поутих, по крайней мере временно, но ветер резал открытые участки кожи, точно бритва.
Лукас был высоким смуглым мужчиной с удивительно голубыми глазами, глубоко сидящими под густыми бровями. В темных волосах, подстриженных чуть длиннее обычного, проглядывала седина. Одна прядь то и дело падала на глаза, и он убирал ее назад, глядя на дом.
Он дрожал от напряжения, точно породистый пойнтер.
Его лицо казалось квадратным и обычно таким и было, когда он весил на десять фунтов больше. Широкое лицо отлично гармонировало с мощными плечами и руками. Но сейчас он похудел, и кожа обтянула скулы. Он походил на боксера, который тратит все свое время на тренировки. Вот уже месяц он каждый день надевал лыжи либо снегоступы и ходил на них в горах вокруг своего домика в округе Нортвудс. Днем, ближе к вечеру, он работал в лесу, разбивая дубовые поленья при помощи молота и клина.
Лукас шагнул к сгоревшему коттеджу, словно тот загипнотизировал его. Он вспомнил другой дом, в Миннеаполисе, расположенный к югу от Петли, и холодную февральскую ночь. Вожак одной шайки занимал квартиру на нижнем этаже, и банда его конкурентов решила разобраться с ним. Выше жила женщина — кажется, Ширлин, — у которой был нелегальный бизнес: она содержала детский сад, и матери, жившие по соседству, могли оставлять у нее на ночь своих детей. В ее квартире находились шестеро малышей, когда в окна нижнего этажа влетели три бутылки с зажигательной смесью. Ширлин выбросила вопящих детей в окно, при этом двое из них сломали ноги, еще двое — ребра, а сосед, пытавшийся их поймать, — руку. Сама она была слишком грузной, чтобы прыгнуть вслед за ними, и сгорела, пытаясь спуститься по единственной лестнице. Выглядело все точно так же: дом, похожий на череп, лед из пожарного шланга, запах свиных отбивных…
Лукас бессознательно покачал головой и улыбнулся: у него были надежные осведомители среди торговцев крэком, и он сообщил отделу по расследованию убийств имена бандитов, устроивших пожар. Всех посадили в Стиллуотер, где они проведут еще восемь лет. Их взяли через два дня, и они до сих пор не могут поверить в случившееся.
А теперь это. Лукас отошел назад, к открытой двери своей машины, достал с пассажирского сиденья черную кашемировую шапку военного образца и натянул на голову. Под паркой у него были надеты джинсы, свитер толстой вязки и длинное нижнее белье из полипропилена, а на ногах — теплые охотничьи сапоги. Помощник шерифа Генри Лейси обошел внедорожник «шевроле», стоящий во дворе перед «фордом» Дэвенпорта. Полицейский был одет в форменную парку, какие выдают в офисе шерифа, и утепленные брюки.
— Шелли там, — сказал Лейси, показав пальцем на развалины. — Идем, я тебя представлю. Куда ты смотришь? На дом? И что тебя развеселило?
— Ничего.
— Мне показалось, что ты улыбаешься, — заметил помощник шерифа с легким беспокойством на лице.
— Да нет. Просто я замерз, — ответил Лукас, пытаясь найти отговорку.
Проклятье, как же ему все это нравится!
— Э-э… Шелли…
— Да-да.
Лукас пошел за Лейси, натягивая толстые лыжные перчатки и продолжая смотреть на дом. Возникало ощущение, будто эту картинку вырвали из описания замерзшего пригорода ада. Лукас чувствовал себя так, будто вернулся домой.
Шелдон Карр стоял на глыбе льда на подъездной дорожке, за пожарными машинами и цистерной с водой, доставленной добровольцами. Он был в такой же зимней форме, как и Лейси, только черного цвета, а не хаки. На груди у него красовалась золотая звезда шерифа, в отличие от серебряной у помощника. Замерзший черный шланг змеился мимо его ног к озеру, где пожарные пробили три фута льда, чтобы добраться до воды. Теперь же они пытались высвободить шланг при помощи горелки, и Карр краем глаза видел мерцающее голубое сияние.