Лицо его было серьезно, но в глазах все еще плясали насмешливые искорки.
— По-моему, здесь слишком душно, — сказал он. — Не удивительно, что мисс О’Хара стало дурно. Разрешите мне проводить вас к окну?
— Не надо! — Ответ Скарлетт прозвучал так резко, что Мелани с удивлением на нее поглядела.
— Эта дама теперь уже не мисс О’Хара, а миссис Гамильтон. Она стала моей сестрой, — сказала Мелани, мельком одарив Скарлетт нежным взглядом.
Скарлетт казалось, что она сейчас задохнется, в такое бешенство привело ее выражение смуглого пиратского лица этого капитана-контрабандиста Батлера.
— К обоюдному, я убежден, счастью обеих прелестных дам, — сказал капитан Батлер с легким поклоном. Это был обычный подобающий случаю комплимент, но Скарлетт почудилось, что он вложил в него прямо противоположный смысл.
— Ваши супруги, я надеюсь, присутствуют на этом праздничном торжестве? Я был бы счастлив возобновить наше знакомство.
— Мой муж сейчас в Виргинии, — сказала Мелани, гордо вскинув голову. — А Чарльз… — Голос ее дрогнул, и она не договорила.
— Он умер в лагере, — жестко произнесла Скарлетт. Словно отрубила. Когда этот субъект оставит их в покое? Мелани снова с удивлением на нее поглядела, а капитан Батлер жестом выразил свое раскаяние на необдуманный вопрос.
— Милые дамы… как я неловок! Прошу простить мою бестактность. Я человек пришлый, но позвольте мне выразить уверенность, что тот, кто пал за родину, будет жить вечно, и это должно служить вам утешением.
Мелани улыбнулась ему сквозь слезы, а Скарлетт чувствовала, как гнев и бессильная ярость шевелятся в ее груди, когтя ее, словно хищный зверь. Снова он, как подобает джентльмену, произносил вежливые слова соболезнования, но сам не верил в них ни на грош. Этот человек издевается над ней. Он знает, что она не любила Чарльза. А Мелани, конечно, слишком глупа, чтобы прочесть его истинные мысли. «О господи, лишь бы еще кто-нибудь не сумел их прочесть!» — внезапно подумала она с ужасом. А что, если он расскажет о том, чему был свидетелем? Как можно знать, на что способен человек, если он не джентльмен? Какой меркой его мерить? Она подняла на него глаза. Он продолжал обмахивать ее веером, но она уловила насмешливо-сочувственную улыбку в углах его рта. И что-то еще в его взгляде придало ей мужества, усилив неприязнь к нему. Она вырвала веер у него из рук.
— Я прекрасно себя чувствую, — сказала она резко. — Совершенно не обязательно портить мне прическу.
— Скарлетт, дорогая! Капитан Батлер, вы не должны обижаться на нее. Она… она всегда так — сама не своя, когда при ней упоминают имя нашего бедного Чарльза… И вероятно, нам все же не следовало сегодня приходить сюда. Вы видите, мы еще в трауре, и все это веселье, эта музыка слишком тяжкое испытание для бедной малютки.
— О, я понимаю, — проговорил он с подчеркнутой серьезностью. Повернувшись к Мелани, он пристально поглядел на ее встревоженное лицо, встретил взгляд ее ясных глаз, и в чертах его смуглого лица произошла еле уловимая перемена: они смягчились, и невольное уважение промелькнуло в его взгляде.
— Мне кажется, вы очень сильная духом женщина, миссис Уилкс.
«А обо мне ни слова!» — раздраженно подумала Скарлетт. Мелани смущенно улыбнулась:
— Ну что вы, капитан Батлер! Просто комитет попросил нас обеих посидеть в киоске, потому что в последнюю минуту… Вам нужна наволочка для диванной подушки? Вот очень красивая, с флагом.
Она повернулась к трем кавалеристам, появившимся перед киоском. На секунду у нее мелькнула мысль, что этот капитан Батлер вполне приятный человек. Потом она пожалела, что между ее юбкой и стоявшей возле киоска плевательницей нет другой более основательной преграды, кроме драпировки из кисеи, ибо янтарно-желтые комочки кавалерийской табачной жвачки далеко не так точно попадали в цель, как пули кавалерийских пистолетов. Но она тут же забыла и про капитана Батлера, и про Скарлетт, и про плевательницу, увидев новых покупателей, столпившихся у киоска.
Скарлетт молча сидела на табурете, обмахиваясь веером и страстно желая, чтобы капитан Батлер поскорее возвратился туда, где ему положено быть, — на свой корабль.
— Давно ли скончался ваш супруг?
— Давно. Почти год назад.
— И канул в Лету, думается мне.
Не будучи уверена в том, что такое «Лета», но безошибочно чувствуя, что в этих словах скрыта насмешка, Скарлетт промолчала.
— И долго вы были замужем? Простите мой вопрос, но я давно не заглядывал в эти края.
— Два месяца, — нехотя отвечала Скарлетт.
— Как поистине трагично. — Он произнес это довольно небрежным тоном.
«О, чтоб тебе пропасть», — в бешенстве подумала Скарлетт. Будь это кто-нибудь другой, она окинула бы его ледяным взглядом и попросила бы удалиться. Но этот человек знал про нее и про Эшли и понимал, что она не любила Чарльза. Она была связана по рукам и ногам. Она сидела молча, опустив глаза на свой веер.
— И сегодня ваш первый выход в свет?
— Я понимаю, это выглядит странно, — поспешила объяснить Скарлетт. — Но барышням Маклюр, которые должны были сидеть в этом киоске, неожиданно пришлось уехать, и, кроме нас с Мелани, заменить их никто не мог, и…
— Любую жертву не жалко принести во имя Правого Дела. То же самое говорила и миссис Элсинг, только ее слова звучали как-то по-иному. Гневный ответ был у Скарлетт уже наготове, но она вовремя прикусила язык. В конце концов, она ведь здесь не ради «Правого Дела», а потому, что ей до смерти надоело сидеть дома.
— Этот обычай — носить траур и замуровывать женщин до конца их дней в четырех стенах, лишая естественных жизненных радостей, — раздумчиво проговорил капитан Батлер, — всегда казался мне столь же варварским, как индийский ритуал самосожжения.
— Как индейский — что?
Он рассмеялся, и она покраснела, поняв, что обнаружила свое невежество. Как отвратительны люди, которые говорят о непонятном!
— В Индии, когда человек умирает, его не предают земле, а сжигают, и жена тоже восходит на погребальный костер и сгорает вместе с ним.
— Какой ужас! Зачем они это делают? И неужели полиция не вмешивается?
— Ну, разумеется, нет. Вдова, не пожелавшая сжечь себя вместе с мужем, становится изгоем. Все почтенные индийские матроны станут говорить, что она не умеет вести себя как настоящая леди, — совершенно так же, как эти почтенные матроны вон там в углу сказали бы про вас, взбреди вам в голову появиться здесь сегодня в красном платье и пройтись в кадрили. Лично мне обряд самосожжения представляется более милосердным, чем обычаи нашего прекрасного Юга, требующие, чтобы вдова надела траур и погребла себя заживо.