Чай, правда, ничего. С бергамотом. Хотя в такую жару лучше пить зеленый. С жасмином. А еще лучше – пиво с лимоном.
В одном она была права – жара стояла ужасная, и день обещал быть просто кошмарным. Но Джордж знал способ освежиться. Даешь восемьдесят по трассе, и никакой кондиционер не нужен. Упругая волна обнимает грудь, бандана перекочевала с головы на лицо, закрывает нос и рот от пыли, ветер плотно прижимает очки к переносице... Класс! Что может быть лучше?
Он допил чай, задавил окурок в пепельнице.
– Мне пора!
– Ты позвонишь?
Вопрос поставил его в тупик, но ненадолго. Ведь он не знал номера ее телефона.
– Конечно. Вечером. Сделаю все дела и позвоню.
«Какие дела? Еще не знаю, но они обязательно найдутся».
Он поцеловал девушку – быстро и с облегчением, словно ставил обязательную отметку на милицейской повестке, – и ушел.
Он вошел в соседний двор и, еще издали завидев свой «Урал», ощутил, как сердце радостно забилось. Это как первое свидание с первой любовью. Вот только первая любовь никогда не бывает счастливой, а у них... А у них все хорошо. Просто замечательно.
С тех пор как он пересек МКАД, стягивающую столицу, как «пояс верности», прошло полтора часа. И теперь он уже не думал, что все замечательно.
Он гнал байк по малознакомой дороге, сильно рискуя. Сто двадцать на «Урале» по извилистой второстепенной трассе, которую он очень слабо помнил, – это все-таки много. Но другого выхода не было. Он убегал.
Нет, начиналось-то все неплохо. Можно даже сказать – хорошо.
Едва покинув «дорогую», он полез в карман – пересчитать имевшуюся наличность. И обнаружил, что у него четыре тысячи рублей с мелочью и еще двести долларов в потайном кармане куртки – неприкосновенный запас.
Джордж прикинул. На дворе июль. Жара. В Москве делать совершенно нечего до самого сентября. А то и до октября – такому отчаянному парню, как он, и осенний дождь на трассе не помеха. Да, до октября он свободен.
А там придется ставить байк на прикол и искать какую-нибудь работу на зиму. Что-нибудь грузить, что-нибудь таскать, что-нибудь мыть или что-нибудь ремонтировать – он еще не решил что. Это не так важно. Работа найдется. Руки есть. Голова на месте. (Через полтора часа он стал сильно в этом сомневаться.) Зиму он как-нибудь перекантуется и заработает себе на лето. А там... Вольному воля...
Он вел такую жизнь уже четыре года, и она нравилась ему все больше и больше. Никому ничего не должен, сам себе хозяин, свободен как ветер в поле. Ну, или как ветер, дующий в его голове. Это почти одно и то же.
Орехово-Борисово? Он увидел на доме табличку «Шипиловский проезд, дом 18». Точно. Юг Москвы. «А не махнуть ли мне еще южнее? Если в пути ничего не произойдет, то послезавтра вечером я смогу искупаться в Черном море».
Прошлым летом он доехал до Байкала. Зависал там целый месяц и к осени вернулся домой. А на Черном море не был уже... Сколько? Два года. Ну да, в прошлом году он купался в Байкале, а в позапрошлом – в Каспийском море.
Значит, в этом неплохо было бы смотаться снова на Черное. Он знал в Крыму много интересных местечек. Крым...
Детская мечта. Один парень, Шура Сошников, с которым он вместе «тарахтел на малолетке», рассказывал, что Крым – это райское место и что, как только он «откинется», сразу же отправится туда.
До Джорджа только потом дошло, что Шура сам ни разу там не был. Шура считал, что Крым – это большой город. «Есть Старый и Новый Крым. Между ними – большой мост, – говорил он. – Так вот Новый – это ерунда. А Старый – это класс!»
Сошник так туда и не добрался. «Откинулся», почудил пару месяцев на воле, затем – сто шестьдесят вторая, и поплыл обратно. Но уже на «взрослую» зону.
А он сумел взяться за ум. Даже нет – не взяться за ум, просто годы, проведенные в колонии, заставили его понять одну прописную истину: на свете нет ничего дороже свободы. Ничего. Ни одна вещь на этом свете не стоит того, чтобы променять на нее свою свободу.
Взяться за старое? «Бомбить» ларьки и палатки? Увольте. Он лучше заработает. Деньги все равно появятся. Не так быстро, но зато – на все сто твои. Жениться? Боже упаси! Что-то он не видел ни одной лошади, которой бы НРАВИЛОСЬ надевать хомут на шею. А он что, глупее? Ну уж нет.
Решено. Крым. Симферопольская трасса. В очень приличном состоянии. Шестьсот верст за день намотать вполне реально. А если поднапрячься, то и все восемьсот.
Он ехал не спеша. Восемьдесят, не больше. Куда торопиться? Утро, впереди целый день. Какой, к черту, день? Все лето. А если смотреть на вещи шире – целая жизнь. И это его сильно радовало.
До того самого момента, когда ему вдруг захотелось кофе. Чертовски захотелось кофе с сигаретой. Ну да, курение в сочетании с кофеином – вредная привычка. Она-то его и сгубила. Уж лучше бы выпил пива – как оказалось, пару бутылок «Миллера» он все-таки заначил в кофре.
Но Джорджу захотелось именно кофе, будь он неладен. И это все изменило.
Он увидел указатель, показывающий направо, в сторону съезда с шоссе – «Новинки». И за указателем – бледно-голубой вагончик с надписью «Кафе». Он нажал на тормоз и съехал с асфальта. Поставил «Урал» чуть в стороне, в тени вагончика.
На стоянке были две фуры. «Пустые, наверное, – подумал Джордж. – Разгрузились в Москве и теперь гонят порожняком».
У него и раньше случались конфликты в дороге, но не так уж часто и не такие серьезные, чтобы этому можно было придавать значение.
Джордж зашел в вагончик. Все как обычно. Почерневший грязный пол, несвежие занавески на пыльных окнах, тучи мух, жужжащих под низким потолком, серпантины ловушек, свисающие над прилавком, и запах пережженного растительного масла, доносящийся из подсобки, переоборудованной в кухню. Ничего нового. Ничего такого, что могло бы его удивить.
Он вошел и сказал женщине, стоявшей за прилавком:
– Кофе, пожалуйста. Черный и с сахаром.
У женщины были печальные маслянистые глаза и шикарные черные усы. Джордж быстро успел представить, какие у нее должны быть ноги, и от этого темно-коричневая бурда, которую она наливала из прозрачного стеклянного чайника и которую явно хотела выдать за кофе, показалась ему еще менее аппетитной. Он быстро кивнул и понес пластиковый стаканчик к свободному столику – дальнему от входа.
За ближним расположились два здоровых мужика. «Наверное, те самые дальнобойщики, чьи фуры стоят на стоянке», – подумал Джордж. Они ели плов из таких же пластиковых та релочек. Обычно плов в таких заведениях – фирменное блюдо. Это так же верно, как и то, что пластиковые тарелочки здесь не являются одноразовой посудой.
Он шел, глядя на кофе, щедро налитый до краев, и стараясь не расплескать мутную горячую жижу. Внезапно тот мужик, что сидел спиной, выставил ногу в узкий проход. Джордж запнулся, и кофе плеснул ему на руку.