– Ну да, я, в общем-то, приблизительно того же мнения, – согласился Мезенцев. – Давай-ка напрягись и выдай что-нибудь более информативное.
– Нога, – сказал парень.
– Это уже лучше, – одобрил Мезенцев. – Двинемся выше? Или – немного вбок?
– Нога, – повторил белобрысый.
– Теперь уже две. Отлично. Кажется, я знаю, куда ты клонишь. Парень вдруг рывком сел:
– Вы кто?
– Я? – Мезенцев опешил, словно вопрос поставил его в тупик. – Человек.
Странно, но этот ответ подействовал на парня успокаивающе. Он шумно перевел дыхание:
–Фу!
– А кого ты ожидал увидеть?
Малахольный прочно утвердился на крестце, вставать он, похоже, не торопился.
– А... там? – он ткнул большим пальцем через плечо. – Там... Что там лежит? Мезенцев прищурился.
– Ну, насколько я могу судить... Паровозом это не назовешь, на самолет – тоже не похоже. Мне кажется, там валяется разбитая машина, сплющенная, как консервная банка, и...
Парень вздрогнул:
– Значит, это правда?
– Очнись, дружок. Ты пока на Земле, и я – не архангел Гавриил. Там лежит вишневая «девятка», которая вздумала прикинуться камбалой. И, если уж так хочешь расставить все точки над «ё», по секрету сообщу: ты не сидел в ней, когда все это случилось. Поэтому ты пока на Земле.
– Черт! – Парень уткнулся лицом в ладони. – Черт!
– Тебя что, по каким-то причинам это не устраивает?
– Нога... Вы видите ногу?
– Хм... – Мезенцев на мгновение задумался. – Целых пять, если мое зрение не похоже на мою бывшую жену.
– Что?
– Ну, в смысле, если оно мне не изменяет. Парень пропустил пассаж насчет жены мимо ушей, его интересовало совсем другое.
– Пять? – страшным шепотом сказал он. – Пять?
Перед глазами встала ужасная картина: сплющенная «девятка», из окон которой, как грозди, свисают переломанные ноги.
– Ну да. Две твоих, две моих, и одна – там.
– Фу! Так все-таки одна? Вы меня напугали!
– Я шутник, парень. Лучше скажи, долго ты собираешься здесь валяться?
Белобрысый покачал головой:
– Нет. Я, пожалуй, пойду.
Он встал на ноги, но так и не обернулся.
– Можно поинтересоваться куда?
– Туда. – Парень махнул рукой в сторону Тарусы.
– Значит, ты шел оттуда? – Мезенцев показал в противоположную сторону.
– Нет. Я шел... – белобрысый замолчал. – Я хочу вернуться. Мезенцев бросил на него неодобрительный взгляд:
– Глупо.
– Что?
– Я говорю, что ты поступаешь глупо.
– Почему?
– Почему? Да потому, что впереди, быть может, ничего хорошего и нет: Я позади-то уж ТОЧНО нет, можешь мне поверить. Возвращаться – самое дурацкое занятие, какое только можно придумать.
Парень сглотнул, словно взвешивал про себя эти слова.
– И?..
– Надо двигаться вперед, вот и все.
– Но там... – Он не договорил. – Это – нехорошее место.
– А хороших мест вообще не бывает, – беззаботно сказал Мезенцев. – Неужели такая мелочь, как разбитая машина, могла тебя смутить?
– Мелочь?! – Белобрысый сжал кулаки. – Вы говорите, это – мелочь?
Мужик в защитной футболке казался очень странным.
– Конечно, мелочь, а что же еще? Разве чужая смерть – это не мелочь? На Земле – шесть миллиардов человек, и каждую секунду кто-то умирает. Что теперь, сидеть и всех оплакивать?
– Вы... рассуждаете как-то странно, – медленно произнес парень. – Очень цинично.
– Не обращай внимания. Типичный трупоедский юмор, как раз в духе капитана спецназа Некрасова.
Парень снова посмотрел на него, но уже более внимательно и немного по-другому. С уважением...
Ну вот, теперь, кажется, все более или менее понятно. Этот мужик – спецназовец. Поэтому и одет в защитную футболку. Парень начал успокаиваться. В словах мужика был резон. И, пожалуй...
«А разве я переживаю из-за того, что кто-то погиб? – спросил себя Соловьев. И ответ звучал очень похоже на слова этого незнакомца: не так прямолинейно и грубо, но сути это не меняло. – Вовсе нет. Я просто, я боюсь, что нечто подобное может случиться и со мной».
– А вы? Идете туда?
– Конечно.
Белобрысый, казалось, колебался, но совсем недолго, присутствие другого человека, человека, с которым можно было РАЗДЕЛИТЬ свой страх, придало ему уверенности и сил.
– А можно... я пойду с вами? – Боясь, что капитан спецназа вдруг ему откажет, Соловьев добавил: – Ну, если, конечно, не помешаю.
– Нет, – отрезая обладатель оливковой футболки. – Пойти со мной нельзя.
Соловьев молитвенно посмотрел на него и уже хотел что-то сказать, но спецназовец перебил:
– А вот побежать – можно.
– Хорошо, мы побежим. – Идея как можно скорее оставить позади это проклятое место журналисту понравилась. – Конечно, побежим.
– Но, – мужчина поднял палец, – сначала, я думаю, следует познакомиться. Меня зовут Дмитрий.
– А я – Владимир. – Парень подтянул фотоаппарат, болтавшийся под мышкой, и добавил: – Владимир Соловьев, жур налист.
– Отлично, – улыбнулся Мезенцев. – Обмен верительными грамотами состоялся. Ну а теперь – давай бог ноги!
Он взял с места уверенной рысью, и Соловьев побежал за ним следом, стараясь не отставать.
Все постепенно становилось на свои места. Конечно, о вертолете, потерпевшем катастрофу, уже знали. И этот капитан наверняка приехал на той самой машине с сиреной, но сгоревший бензовоз преградил им путь. Его группа, наверное, осталась там, разгребать завал на дороге, а сам капитан побежал вперед – на разведку. Значит, все по-прежнему здорово. Он, журналист газеты «Новости дня» Владимир Соловьев, находится в самой гуще событий. И ему будет что рассказать своим читателям. Ну, и если уж быть совсем откровенным, ему будет чем потрясти перед носом у редактора, требуя двойного гонорара, ведь, собирая материал, он подвергал свою жизнь опасности – разве спецназовцев посылают не на самые опасные задания?
Его не смутил тот факт, что капитан был одет в самые что ни на есть штатские джинсы и кроссовки. «Может, это для маскировки?» – подумал Соловьев.
И вопрос, который задал капитан, еще больше подогрел любопытство журналиста.
Мезенцев чуть сбавил шаг – точнее, бег – и, поравнявшись с Соловьевым, спросил:
– Ты случайно не видел мотоцикл? Такой черный «Урал», с закосом под «харлей»?