– Ну, что там у тебя? – спросил Снегов, пожав протянутую руку.
– Труп там, сразу за Колючкой… – махнул рукой вдоль реки Старостин.
– Где?
Колючкой назывался ручей, впадавший в реку. Вода в этом ручье даже в жаркое лето была холодной, потому его и назвали Колючкой.
– В шести километрах отсюда, вниз по реке, – пояснил Федор.
– К берегу прибило?
– Прибило.
– А может, там и погиб?
– Вряд ли. Хотя все могло быть. Я сказал Ольгину, чтобы ничего там не трогал…
– Неужели это все правда? – ахнула вдруг Надежда Максимовна и рукой взялась за кирпичный столб, на котором держались ворота.
Предобморочное состояние у нее, только краска почему-то не сошла с лица. Может, и пытается она иметь бледный вид, но что-то не очень это у нее получается.
– Я так понимаю, это жена потерпевшего? – обращаясь к Старостину, спросил следователь.
– Жена. Голикова Надежда Максимовна. А вот как мужа зовут, пока не узнал…
– Александр… Александр Витальевич его зовут. Голиков Александр Витальевич… Но его не могли убить! Этого не может быть! Это не его труп!
– Ну, может, я обознался, – пожал плечами Старостин.
– Да, скорее всего…
– А в чем вчера уезжал ваш муж?
– В спортивном костюме.
– Синий с белыми полосками?
– Да, синий с белыми полосками.
– «Пума»?
– На фирму не обратила внимания…
– Но синий с белыми полосками костюм был? – спросил Снегов.
– Был… – кивнул Федор. – Он это, он… Я думаю, гражданка Голикова может поехать с нами.
Интуиция подсказывала ему, что Надежду Максимовну нельзя оставлять без присмотра. Как бы не уничтожила она следы преступления. Может, уже пыталась это сделать, но не совсем удачно. Вдруг со второй попытки у нее это получится?..
Погода испортилась, стал накрапывать дождь, но Голикова этого не замечала. Она смотрела на труп мужа стеклянными глазами, в глубине которых мелькали кадры из прожитой с ним жизни. А там не один год, и даже не десять лет, возможно, гораздо больше.
Снегов не один, с ним криминальный эксперт, и они заняты трупом. Описывают его, обследуют место вокруг – работы много. И еще лейтенант Ольгин им помогает. Будь с ними судмедэксперт и опер, было бы проще, но, видно, не все в порядке в райотделе, если следственно-оперативная группа такая несерьезная.
– Давно вы замужем? – спросил Старостин.
Разумеется, Голиковой не избежать разговора со Снеговым, но это будет потом, а сейчас она в полном распоряжении Федора. У него задача самая простая – держать под наблюдением место осмотра и следить за женой покойного.
– Шестнадцать лет. С девяносто четвертого, – сдерживая эмоции, ответила она.
– Лихие девяностые?
– Ну, может, для кого-то и лихие, а для нас спокойные… Самые спокойные. Не было этих бешеных денег. Не было этих молодых сучек, которые охотятся за толстыми кошельками…
– И как зовут эту… гм, с вашего позволения, сучку?
– Эльвира… Саша ей дом на Рублевке построил. Я здесь, а он там, с ней.
– Был там. А сейчас он здесь, – кивнул Старостин на труп.
– Здесь, – механически повторила Голикова.
– А Эльвира осталась с носом. Или она оформила отношения с Александром Витальевичем?
– Оформила отношения?.. Нет, не оформила. Но собиралась. Он же… – Надежда Максимовна запнулась и приложила ко рту кулак.
– Что, он же? – подхлестнул ее Старостин.
– Я сейчас скажу вам такое…
– Говорите.
– Нет, не скажу, – до хруста в шейных позвонках мотнула она головой.
– Почему?
– Вы подумаете, что это я его убила.
– Почему я так подумаю?
– Потому что мы не заключали с Сашей брачный контракт. А с Эльвирой он собирался заключить такой контракт. Но сначала он должен был развестись со мной. Он приехал за разводом… Я дала согласие, мы обговорили условия… Он оставляет мне дом здесь, квартиру в Москве, ну, деньги… Серьезные деньги… Это действительно очень серьезные деньги, мне бы хватило их до конца жизни…
– Еще бы и детям осталось.
– У нас нет детей! – встрепенулась она, большими глазами посмотрев на Федора.
– Ну, так обычно говорят. И на жизнь хватит, говорят, и еще детям останется…
– У нас не было детей. И в этом была наша беда. – Надежда Максимовна продолжала смотреть на Старостина, но взгляд ее затухал, туманился, она погружалась в прошлое. – У меня ничего не получалось, мы думали, что это Сашина беда, а дело оказалось во мне. Эльвира родила от него, поэтому он собирался жениться на ней… Может, и не от него родила… Да это уже не имеет значения…
– Ну, в общем, да, – кивнул Федор. – Да и дети – это ваша личная проблема. А то, что вы остаетесь наследницей вашего покойного мужа… Или я не так что-то понял?
– Нет, вы поняли все так, – возвращаясь в действительность, пугливо посмотрела на него Надежда Максимовна. – Я должна унаследовать его состояние… Дело в том, что он категорически отказывался составлять завещание.
– Почему?
– Бзик у него такой, предубеждение. Он считал, если составить завещание, обязательно что-то случится… Но случилось и без завещания! И вы теперь будете думать, что это я его убила. Из-за наследства.
– Увы, такая версия имеет право на существование.
– Но я не убивала!
– Вот поэтому я и прошу вас доказать мне, что не вы это сделали.
– Как я могу это доказать?
– Соберитесь с мыслями.
– Да, да… У меня была мысль… – закивала Голикова. – Во дворе установлена система видеонаблюдения, там должна быть запись, как он уезжал…
– И какая цикличность?
– Цикличность?
– Ну, когда стирается запись?
– Через трое суток.
– Значит, бояться вам нечего. Ваш муж выехал со двора, вы проводили его, закрыли за ним ворота.
– Дело в том, что ворота закрылись сами, – покачала головой Надежда Максимовна. – Я не выходила его провожать. И он выехал прямо из гаража…
– А в самом доме системы видеонаблюдения нет?
– Нет. Это лишнее…
– Если нет, ничего страшного. Ваш муж уехал, вы остались дома. Если вы оставались дома, то вам неоткуда было и возвращаться. Вчера вы выходили во двор?
– Да, конечно.
– Вот дойдем до этой записи, и дальше уже смотреть будет нечего. Если, конечно, вы не возвращались.