– Хотелось бы у нее об этом спросить.

Они подъехали к дому Молодовых в надежде застать там Тамару, но, увы. Мария Степановна уверяла, что не было ее. Сказала, что в Москве хозяйка. Снегов попробовал ее напугать, заставил подписаться под предупреждением об ответственности за дачу ложных показаний, но и это не подействовало. Федор на сознательность Марии Степановны не надеялся, поэтому попросил ее открыть гараж. Машин в нем не было, значит, Молодова действительно где-то далеко.

– Прячется Тамара. Прячется, – в машине сказал Старостин. – Понимает, что рано или поздно мы выйдем на нее… Нечисто сработал Зотов, где-то «засветился», поэтому и попытался подставить меня. Только Ольгин сломал ему игру. Знал что-то Миша. Что-то знал… Не хотел тебе говорить, но раз такое дело… Прямыхов нашел туфли со следами грязи. Он и заточку должен был найти, но не нашел. Потому что Миша ее раньше нашел. У меня в огороде. Кровь там была. Шадрина кровь…

– Ты в этом уверен? – спросил Снегов, сурово глядя на Федора.

– В том, что Шадрина кровь? Ну, скорее всего…

– Нет, в том, что заточка была, уверен?

– Была. Потому что Зотов пытался меня подставить… А Миша узнал об этом. Он знал, что я ни в чем не виноват, поэтому вывел меня из-под удара.

– И где заточка?

– Там, где ее никто не найдет… А ты хотел, чтобы я Прямыхову ее принес? Нате вам удавку на мою шею!

– Он бы тебя удавил… А я бы поддержал. Что ни говори, а это серьезная улика.

– Серьезней не бывает… В общем, не получилось у Зотова меня подставить. Миша ему помешал. За это и пострадал… А, может, он просто прячется. Понимает, что и ему несдобровать, если мы Зотова найдем…

– Если он причастен, то и ему достанется, – кивнул Снегов.

– И Катерина, возможно, прячется. А может, ее просто вывели из игры как опасного свидетеля.

– Она-то что могла знать?

– Могла. Что-то могла… – в раздумье проговорил Федор. – Где, спрашивается, жил Зотов после убийства Молодова? И до убийства тоже… В деревне опасно, жена может узнать. А если у Голиковой он жил…

– Думаешь, Голикова как-то связана с ним?

– Вряд ли. Она бы не сдала нам Зотова, если бы была с ним заодно. А вот Катерина могла знать про Зотова. Голикова под стражей была, когда Молодова убили, в доме у нее оставалась только Катерина. И Зотов мог жить у нее. Нет, не с ней жить, а у нее. Потому что она дружила с Тамарой. В колледже с ней училась, все такое… – вслух размышлял Федор. Помнится, он приходил к Катерине за день до убийства Молодова, возможно, в это время Зотов уже был в доме Голиковой. Может, прятался где-то, дожидаясь, когда уйдет Федор. А может, появился вечером… – Тамара могла попросить ее приютить Зотова. Может, спала с ним у Надежды дома… Катерина думала, что это игра, а потом сообразила, почему погиб Молодов… А за объяснениями она поехала к Яремчуку… Или просто заехала к нему по пути. Сначала к нему, потом к Зотову… Или к Тамаре… Если она знала, где Тамара живет в Замятске. А жила Тамара на улице Герцена, в доме, который построил для нее Зотов… У меня сейчас забулькает в голове… – Федор приложил ко лбу ладонь. Мозги, казалось, превратились в сдобное тесто, как бы из кастрюли не полезли. Остановиться надо, сделать перерыв, но нельзя. Надо довести цепочку до конца. Может, кривые в ней звенья, плохо состыкованные, но все-таки это цепочка… – Мы с Валентиной узнали про этот дом. И врет мать Молодовой, что Валентина с ней не разговаривала. А врет потому, что дочка ее об этом попросила. И еще позвонила она своей дочке, когда мы к дому поехали. Там дорога перерыта была, она успела позвонить. И Зотов успел приготовиться. Меня по голове ударили, а Валентину похитили… Зотов знал, в чем меня Прямыхов подозревает. Знал, поэтому подыграл ему. «Хонду» на дороге бросил, и кровь Валентины в ней оставил. Как будто это я ее убил… И ведь подставил меня. А почему смог подставить? И откуда он знал, кто и в чем меня подозревает?

– Откуда?

– Ну, не хочу грешить на Прямыхова, но…

– Что, но?

– Есть подозрение, что у него шашни с Антониной Зотовой. А Зотов об этом узнал… Нет, я не говорю, что Прямыхов вступил в преступный сговор с Зотовым. Но в сговор с ним могла вступить сама Антонина… Все, молчу, а то у меня сейчас лопнет голова.

– В больницу тебе надо.

– В психушку? – усмехнулся Федор.

– Да нет, в обычную. Вид у тебя нездоровый, нельзя тебе в твоем положении так перенапрягаться. Ушиб головного мозга – дело серьезное. Запустишь, потом жалеть будешь…

– До «потом» еще дожить надо. Боюсь, что Зотов опасный противник… Интересно, его дядя никуда не исчез? – вслух подумал Федор.

– Дядя?

– Вчера ночью я разговаривал с Лазаревой, и она исчезла. Сегодня ночью я разговаривал с Егором Зотовым… Надо ехать в Замятск. Там у нас очень много дел…

Егор Зотов никуда не делся. Но дома было только его тело, а опьяненный разум зеленым змием витал где-то в фиолетовых облаках. До невменяемости надрался мужик, лыка, что называется, не вязал. Кроме него, дома никого не было, а с ним самим не поговоришь.

Но Федору очень нужно было с ним поговорить. Или с ним, или с его женой. Ему нужен был их сын, через которого можно было выйти на Мишу Ольгина или хотя бы на его след.

На Катерину можно было выйти через Васю Яремчука. Возможно, он имел какое-то отношение к Юре Зотову или к его племяннику. Но Яремчука не было дома. Тогда Старостин и Снегов отправились на улицу Герцена. В родительском доме Молодовой они никого не застали, и Федор еще больше утвердился во мнении, что все, кто имел дело с Молодовой и Зотовым, бесследно исчезли.

Глава 30

Двухэтажный дом из красного кирпича под четырехскатной крышей из металлочерепицы, забор из профлиста, высокие туи в ряд. Вроде бы в целом все неплохо смотрится, но у Федора этот вид вызвал головную боль.

– Здесь меня и ударили, – сказал он, походя к месту, откуда пытался заглянуть во двор.

Собака за оградой залаяла. Громко залаяла, но беспомощно. И шелестящий звон цепи послышался. На цепь собака посажена, потому и не может приблизиться к забору.

– Похоже, дома кто-то есть.

И точно, калитка вдруг открылась, и Федор увидел высокую полноватую женщину лет шестидесяти. Вроде бы и по-деревенски она одета – ситцевый халат с ромашками, платок на плечах, но лицо ухожено – и кремами смягчено, и тональным кремом сдобрено, глаза тушью подведены, губы накрашены. И прическа из парикмахерской.

– Вы что-то хотели? – спросила она, подозрительно глядя на Федора, который нагло, по ее мнению, топтал траву возле забора.

– Да нам бы с Тамарой Борисовной поговорить.

– Нет ее.

Что-то в этом роде Федор и ожидал услышать. Хотя он мог столкнуться и с менее желательной ситуацией, в которой Тамаре Молодовой вообще не было места в этом доме. Не ее это дом, и точка.